Абрамов Александр & Сергей - Очень Большая Глубина
Александр Абрамов, Сергей Абрамов
ОЧЕНЬ БОЛЬШАЯ ГЛУБИНА
Как чудесно проснуться ранним летним утром в городе, где небо - как море,
а море - как небо, и нет между ними даже зыбкой полоски горизонта, а есть
лишь пространство - огромное, ровное, синее, как синие глаза девушки с
плаката "Летайте самолетами Аэрофлота".
Как чудесно проснуться ранним летним утром в городе, где солнце
настойчиво пытается выдавить тонкий столбик ртути из термометра за окном, а
над раскаленным асфальтом, обтекая редких прохожих, медленно плывет жара -
влажная, липкая и тягучая.
Вадим просыпался легко и сразу, а потом долго лежал на узкой железной
койке - рубль в сутки - и вспоминал оставленные неделю назад холодные
институтские коридоры, лабораторию физики моря и неоконченную докторскую в
правой тумбе стола. Воспоминания ускользали, дробились, потому что это была
вчерашняя реальность, а сегодняшняя шумела за окном, властно маня не к
тесному лабораторному аквариуму, а к просторному и глубокому, какой создал
терпеливый бог в один из суматошных дней своего недельного аврала.
И этот летний день начался точно так же, как и все предыдущие дни
отпуска, похожие друг на друга, словно обеды в курортной столовке. Город
стоял на месте, и солнце жарило не слабее, чем, скажем, неделю назад, и
старый грек-мороженщик на улице, как обычно, заговорщицки подмигнул Вадиму:
все, мол, в порядке, молодой человек.
Но нет, не все было в порядке в то утро...
Придя на пляж, Вадим удивился, что никто не купается, все курортники
торчат на берегу.
"Штормит, что ли?" - подумал он.
Но флаг спасательной станции болтался на самой верхушке мачты, а на доске
у входа на пляж в графе "волнение воды" не очень грамотной рукой было
начертано мелом: "два бала".
- Почему никто не купается? - спросил Вадим v загорелого спасателя с
выцветшей красной повязкой на голой руке.
- Медузы, - лениво пояснил тот.
- Ну и что? - удивился Вадим. - Кому мешает десяток медуз?
- Не десяток. - Спасатель был крайне лаконичен. - Много.
- Миллионы?
Спасатель не принял или не понял иронии:
- Может, и миллионы. Разве сочтешь? Там все кишмя кишит этой гадостью. Да
ты пойди, пойди, посмотри сам!
То было очень странное зрелище: словно грибы выросли на синей поверхности
моря. Их белые ровные шляпки тянулись до горизонта, а там - кто знал? -
может быть, и дальше к Турции, и через Босфор - в Средиземное море, и,
казалось, по этим шляпкам можно было пройти "яко по суху", повторив
божественный эксперимент в Генисарете.
Вадим разделся на чьем-то лежаке и вошел в воду.
- Напрасный труд, - сказал ему знакомый преферансист в полосатых плавках.
- Здоровье дороже.
- Жгутся? - спросил Вадим.
- Током бьют.
- Что ж это, скат или угорь? - усмехнулся Вадим.
- А вы не смейтесь, - обиделся преферансист. - Я сам испытал: хотел
схватить, а она как шарахнет! Двести двадцать вольт, не меньше.
- Ну да, - протянул Вадим: он не верил преферансисту и в душе
подсмеивался над ним. - Здесь везде сто двадцать семь, да еще к вечеру
напряжение падает. Не страшно... - И он пошлепал по гальке, перемешанной с
темно-серым песком, к белой пене прибоя.
Грибы медуз начинались сразу от волнореза, десятиметровая полоска до
берега была чистой. Вадим одолел ее пешком - глубина небольшая, еле-еле по
грудь - и, вскарабкавшись на волнорез, уселся на корточки. И вот тут-то
удивился по-настоящему: медузы не были медузами. Впрочем, кто решится
утверждать, что это не новый, неизвестный науке вид? Вадим попытался
осмотреть
