Абрамов Александр & Сергей - Синий Тайфун
Александр АБРАМОВ, Сергей АБРАМОВ
СИНИЙ ТАЙФУН
- Это очень низко, - сказал капитан.
Капитан имел в виду барометр - тяжелый, окованный начищенной медью,
доставшийся капитану, наверное, еще от отца, а тому от деда, ибо и барометр
этот, и почерневшая трубка, да и сама морская профессия передавались в семье
Лепиков по наследству: от Артура к Яну, от Яна опять к Артуру. А под
барометром висела плохонькая фотография, на которой весело смеялась женщина -
жена капитана Артура Лепика, и прижимался к ней десятилетний мальчишка - сын
капитана Артура Лепика, которого, конечно же, звали Ян и которого также
ожидали впереди и барометр, и трубчонка из вереска, и капитанский мостик.
- Это очень, очень низко, - повторил капитан, и Малинин вгляделся в
застывшую на нижнем делении стрелку, вгляделся непонимающе, спросил:
- Погода портится?
Капитан кивнул, ничего не объясняя, да Малинин и не ждал поспешных
объяснений: все равно их не будет. Сначала капитан подумает, крепко подумает,
и только тогда скажет - коротко и точно. Малинин стоял и смотрел на капитана
Артура Лепика, немногословного рыжего эстонца, а тот стоял и смотрел на
фамильный барометр. Так прошла минута-другая, пока капитан не принял наконец
решение и, вспомнив о Малинине, сказал:
- Будем менять курс.
"Тоска-то какая! - думал Малинин, топая по коридору за капитаном Артуром
Лепиком. - Ничего толком не объяснит, ходи тут за ним, слова клещами тяни...
Курс будем менять... Почему? Зачем? Погоды он испугался, что ли? Программа к
черту летит..."
Здесь Малинин соврал: программа шла великолепно, по графику,
установленному в институте, придуманному самим Малининым и утвержденному очень
высоким и очень ученым советом. А соврал Малинин из жалости к себе, из-за
охватившего его сейчас чувства ностальгии. Третий месяц экспедиционное судно
Института океанографии находилось в плавании: сначала в Японском море, потом в
Южно-Китайском, теперь снова на пути домой. Третий месяц Малинин мечтал о
твердой земле, о травке-муравке, об асфальте, наконец. Ему надоела вечно
качающаяся палуба "Миклухо-Маклая", вечно качающаяся койка в каюте, вечно
качающийся стол, вечно качающийся мир. И только надев маску и акваланг, он
забывал и о твердой земле, и о траве, и об асфальте. Он уходил в море, как в
теплый сон, когда не хочется просыпаться, открывать глаза - еще минуту, только
одну, и еще минуту, и еще, и еще...
- Надо сказать Рогову, - напомнил капитан.
"Что сказать Рогову? - удивился Малинин. - Что погода портится? Что курс
меняем? Рогов будет страшно обрадован, ну просто счастлив: да он с милейшего
капитана Артура три шкуры спустит. Что ему какой-то древний барометр!"
Рогов возглавлял экспедицию и вместе со всеми ее участниками третий месяц
мотался по морям, несмотря на свои пятьдесят шесть лет, профессорское звание и
титул члена-корреспондента Академии наук. Рогов был богом, во всяком случае,
для Малинина, скромного кандидата наук, чья докторская диссертация медленно,
но верно распухала в тумбе все того же вечно качающегося стола.
- То-то вам Рогов задаст, - мстительно сказал он.
Но капитан Артур Лепик не испугался страшной угрозы.
- Не задаст, - сказал он. - Тайфун.
Пока Малинин туго соображал, что это значит, они дошли до роговской каюты,
остановились на пороге, капитан снял фуражку, огорошил:
- Беда, Павел Николаевич...
Рогов отложил ручку - он что-то писал в блокноте - посмотрел сквозь
затемненные стекла очков.
- Что за беда, Артур Янович?
- Очень низкое давление.
