Абрамов Сергей - Этот Многоликий Шекли
Сергей Абрамов
ЭТОТ МНОГОЛИКИЙ ШЕКЛИ
Очерк творчества
Всякий литературовед - немножко бухгалтер: прочитал, ра-
зобрал, посчитал, классифицировал, разложил по ячейкам. Де-
бит - кредит. Все сходится.
А если не сходится?.. То-то удар по бухгалтерским нер-
вам!..
В таком случае Шекли явно противопоказан литературове-
ду-бухгалтеру: у Шекли ничего не сходится, все кувырком,
попробуй - разберись!
Его герои схватились "не на жизнь, а на смерть в титани-
ческой битве, которая, единожды разгоревшись, стала неизбеж-
ной. Марвин нанес Краггашу удар под ложечку, затем снова на-
нес удар - в нос. Краггаш проворно обернулся Ирландией, куда
Марвин вторгся с полулегионом неустрашимых скандинавских ко-
нунгов, вынудив Краггаша предпринять на королевском фланге
пешечную атаку, которая не могла устоять против покерного
флеша. Марвин простер к противнику руки, промахнулся и унич-
тожил Атлантиду. Краггаш провел драйв слева и прихлопнул ко-
мара".
Какова цитатка, а?.. Кто что-нибудь понял, поднимите ру-
ку!.. Нет таких, никто ничего не понял. И поделом.
Потому что дальше - больше. Пока шокированы лишь чувства,
а сейчас предстоит испытание разуму. Вот как Шекли мыслит
себе утопию. Узаконить преступность - значит уничтожить ее
как факт. Хотите избавиться от нищеты - да здравствует во-
ровство! Сделайте конструктивным политическое убийство. Уза-
коньте беззаконие - и нечего будет нарушать. А справедли-
вость, по мнению Шекли, - это не для утопии...
А вот социология "по Шекли":
"...Вся жизнь на Земле опирается на строго уравновешенную
систему убийств".
Цитирование легко можно было бы продолжить и без ущерба
для собственной логики доказать, что Шекли - мрачный мизант-
роп, социально опасный человеконенавистник, а как стилист
склонен к пустым формальным изыскам, которые ни уму, ни
сердцу ничего не дают.
Но придет другой бухгалтер и начнет цитировать в свою
очередь:
"...Он... сладко потянулся, испытывая несказуемое удо-
вольствие от света, и воздуха, и ярких красок, от чувства
удовлетворения и сознания того, что есть в этом мире дело,
которое он должен исполнить, есть любовь, которую ему предс-
тоит испытать, и есть еще целая жизнь, которую нужно про-
жить".
Где здесь мизантропия, где человеконенавистничество?
Или вот:
"Как только вы займете свое место в Галактическом Содру-
жестве - и, смею вас уверить, это почетное место, - ваши
войны прекратятся. К чему воевать - ведь это противоестест-
венное занятие..."
Цитатничество тем и опасно, что надерганными из контекста
абзацами, фразами, диалогами можно обвинить автора в чем
угодно, а он, бедолага, ни в чем подобном не виноват. Да,
Шекли искренне ненавидит войну, высмеивает тупоголовых "яст-
ребов"-экстремистов. Да, он побаивается машинизации мира,
считая, что никакая машина никогда не сможет стать панацеей
от бед и забот человеческих. Да, он иной раз излишне "пасто-
рален", он всерьез тоскует по "утерянным корням", бежит ур-
банизации. Да, он склонен видеть будущее не слишком светлым;
он не отрицает, правда, что это - будущее его страны, но
проецирует его на планету в целом... Пожалуй, те самые "яст-
ребы"-экстремисты, но не завтрашние, а нынешние, соотечест-
венники и современники Шекли, вряд ли сумеют отыскать в раз-
норечивом творчестве писателя так называемую "красную угро-
зу". Более того, они вполне могут поднять на щит его роман
"Хождение Джоэниса", в коем Шекли повествует об атомном кон-
це света, о преддверии "армагеддона" и о финале его. З
