Библиотека в кармане -русские авторы

         

Агрис Богдан - Черновики К Эпической Поэме


Богдан Агрис
Черновики к эпической поэме
К ЭТИМ СТИХАМ. К МУЗЕ
Это все, что под звуки свирели мне являлось ночами в огне.
Это все, что мне ветры напели, все, что ливни навеяли мне.
Это все, что и снегом, и пеплом набухало, ерошилось, жглось,
Будоражилось, щерилось, крепло -- и окрепло, почти на авось.
Здесь уже и не гимны, не оды, не элегии, не баловство --
Ибо наигорчайшие воды стали сродны с моим естеством.
Ибо степи полночной державы, их растленная злая краса
Откликаются мерно и ржаво на любые мои голоса.
Мне бы щепотью пепла соленой причаститься успеть, не сробев.
Мне бы молвь заоконного клена разгадать, растревожить в распев.
И до звезд одинокую ноту на последнем бы вздохе -- а там
До седьмого, до смертного пота -- по сердцам, по листам, по устам.
Кто зовет меня в час неурочный? Для чего тебе голос и речь?
Для чего тебе имя непрочно? Для чего тебе сонмы предтеч?
Для какого последнего сева собираешь ты зерна огня?
Воспаленных планет королева, для чего призываешь меня?
Я готов. Приближайся кругами. Возвещай свою гиблую лесть.
Я смотрю в прозорливое пламя. Что увидеть сумею -- бог весть...
Море, пыль, обозленные звезды, брызги пены, за пеной -- волна,
Да рябины багровые гроздья, да иные твои имена.
май 1996
x x x
Чтобы мне, постарев, не пришлось поминутно краснеть,
Я хотел бы забыть, но еще откровенней -- запомнить,
Как трава разверзает ложесна земли по весне
И стремится прогал между почвой и твердью заполнить.
В неуемной гордыне ростков, устремившихся ввысь,
Я предвижу безудерж и буйство недружного роста.
Сколько тонких былинок, что вон из утробы рвались,
Снова примет она, став уже не утробой -- погостом.
Я от муки прозренья пока что еще не ослеп.
Я забыться пытаюсь, но все без особого прока.
И, врастая сознаньем в свой собственный будущий склеп,
Я хотел бы земле стать безвременно-лишним -- до срока.
1994 - 1998
СТРАСТНАЯ ПЯТНИЦА
Ирине
Ты помнишь этот вечер обветшалый.
Ты помнишь, как крошилась береста.
В подробности любой, в детали малой
Нам виделась агония Христа.
От зрячих звезд не в силах заслониться,
Мы кутались в лохмотья наготы,
Но слышали, как вынос плащаницы
Разносит в прах надмирные мосты.
Как попусту, как рабски-неумело
Мы друг от друга прятали глаза.
Но казнь -- была. Насилу свечерело,
И ртутью заструились образа.
И полночью вселенской катастрофы
Я осознал, сквозь каиновый смех,
Что делали мы в полдень у Голгофы
И почему на детях наших грех.*
Так разгоралось Всенощное Бденье,
Дотла сжигая повседневный сон...
...Ты поняла, к чему тогда мгновенья
О вечности нам пели в унисон.
Страстная неделя 1998 года.
Н.Новгород -- Москва
*От Матфея, 27, 25:
"И отвечая, весь народ сказал: кровь Его на нас, и на детях наших".
НАПУТСТВИЕ МЕРЛИНА
Путь пойдет с той минуты, как я прикажу тебе встать,
Чтоб облечься потом в заскорузлые простыни плоти.
А пока я тебя прочитаю наотмашь с листа,
И стряхну тебя вниз -- к предвечерних огней позолоте.
Будет спуск по спирали, удар о поверхность -- и стресс.
Будет обморок сна в материнской утробе упругой.
Свет ударит впервой в удивленные пади очес,
А за светом вослед в них ворвется январская въюга.
И запляшет огонь перелесками первой весны,
И осядет в душе посеребренный, с просверком, пепел,
И тебя обомкнут обомшело-шершавые сны,
Чтоб сложиться не вдруг в панораму заброшенной крепи.
Эта дольняя крепь Авалон от тебя заслонит,
Но немыслимо часто -- младенец, ребенок, подросток --
Станешь ты подымать всполошенные очи в зенит,
Хо





Содержание раздела