Авдеев Виктор - Моя Одиссея
Виктор Авдеев
Моя одиссея
Содержание:
ГИМНАЗИЧЕСКАЯ ПАРТА
БУТЕРБРОД С ПОВИДЛОМ
СЫН КНЯЗЯ
ДАЧНАЯ СТАНЦИЯ
КОЛОНИЯ ИМЕНИ ФРИТЬОФА НАНСЕНА
ЧЕРВОННАЯ ДАМА
В СОБАЧЬЕМ ЯЩИКЕ
ИЗОЛЯТОР
ПЕРВЫЙ КЛАССИК
ПАЛОМНИЧЕСТВО
УЧЕНИК ЛИТЕЙНОГО ЦЕХА
ГИМНАЗИЧЕСКАЯ ПАРТА
После смерти матери нас, сирот: брата, двух сестер и меня, самого меньшего
в роду, тетки забрали в стольный город Всевеликого Войска Донского -
Новочеркасск. Я был рад покинуть свою степную станицу на Хопре. Мне надоело с
матерчатой сумкой через плечо ходить в церковноприходскую школу, дразнить
собак в подворотнях и очень хотелось хоть разок прокатиться в поезде.
Везли нас в красном телячьем вагоне. Я слушал грохот колес, то и дело
норовил высунуть голову в открытую дверь и гордился, что наш состав перегоняет
все встречные казачьи подводы.
Дорога обогатила мой жизненный опыт: тайком от теток я начал курить и
научился сплевывать сквозь зубы, как один мальчишка на станции.
Новочеркасск поразил меня своим великолепием. Улицы у нас в Тишанской
станице густо заросли "калачиками", которые мы объедали не хуже поросят; здесь
же вокзальная площадь блестела голубым отполированным булыжником, и на ней
вытянулось с полдюжины пролеток: извозчики в порыжелых шляпах ждали
пассажиров. Все дома вокруг были каменные, крытые железом, а многие даже
двухэтажные. Высоко на горе ослепительно блистал златоглавый купол огромного
кафедрального собора, и мне показалось, что там ярится само солнце. На главной
улице не было ни одной собаки. Сунув руки в карманы, я важно прохаживался по
гладким каменным дорожкам - тротуарам - и не косился на подворотни. Вот это
городище! Наверно, больше его и во всем мире нету.
Осмотреться как следует в Новочеркасске я не успел: заразился сыпным
тифом, затем тут же брюшным и, наконец, возвратным. Из больницы я выбрался
месяца четыре спустя, переставляя ноги как чужие. После выздоровления у меня
еще сильнее стали виться волосы и появился собачий аппетит. В январе 1920 года
на кронштейне атаманского дворца навсегда спустился казачий штандарт: город
взяла красная конница. Все подорожало. Тетки объявили, что им нечем кормить
такую прожорливую ораву - пусть об этом позаботится новая власть. Они отдали
моих сестер в приют бывшего епархиального училища, а меня с братом Владимиром
- в интернат имени рабочего Петра Алексеева.
Помещался интернат на Дворцовой площади в трех зданиях бывшей Петровской
гимназии, и заведовала им сама основательница мадам Петрова - высокая седая
женщина, такая важная, что я сперва принял ее за великую княгиню, портрет
которой еще дома, в станице, видел на картинке в журнале "Нива". Едва пришли в
интернат, брат сразу отправился в библиотеку.
Я остался один в большой комнате, раньше служившей рекреационным залом.
Разношерстная толпа воспитанников с хохотом играла в чехарду. Некоторые носили
мундиры с блестящими гербовыми пуговицами и ругались по-французски. Передо
мной остановился плотный широкогрудый подросток с прямым взглядом смелых
черных глаз, в синих казацких шароварах и желтых сапогах с подковками. Над его
нешироким загорелым лбом торчком стоял черный густой чуб; левая щека темнела
шрамом.
- Гля, пацан, что это у тебя? - громко спросил он меня.
- Где?
Он ткнул пальцем в синюю пуговку на моей рубахе. Я с деревенской
наивностью нагнул голову посмотреть, что произошло с пуговкой, и тут подросток
ловко и больно ухватил меня за нос и дернул книзу.
- Во субчик. Чего кланяешься?
Ребята вокруг захохотали. Подросток
