Аксенов Василий - Любителям Баскетбола
Василий Аксенов
Любителям баскетбола
Посвящается Стасису Красаускасу
Борис любил аэродромы за их просторность, за крупные здания, за
организованность и мощь, за полное, наконец, безразличие к нему, к его
фигуре.
Всегда и везде Бориса сопровождало чрезмерное внимание окружающих,
всегда он слышал вокруг то изумленный шепот, то лихие задиристые
восклицания, веселые и наглые голоса, выражающие поддельный ужас и
неподдельное восхищение редким явлением природы, но аэродромная братия
привычна ко всему, она не удивится, даже если слон выскочит из самолета.
Город, куда они сейчас прилетели, тоже понравился ему: с воздуха, когда
заходили на посадку, улицы казались просторными, дома -- более-менее
высокими, стадион тоже выглядел внушительно.
Пока они шли от самолета к автобусу, Борису тоже было спокойно и даже
приятно. Ботинки, как выяснилось сейчас, разносились и почти не жали, и
после изнуряющей жары южного города, где они играли бесконечно длинный
четвертьфинал, здесь, в этом северном городе, дышалось легко. Борис шел по
аэродрому тихо, наклонив голову, поворачивая голую шею, лаская ее речным и
приморским ветром, почти не обращая внимания на маячившие внизу пролысины,
лысины, шевелюры, вмятины шляп своих попутчиков. Будь его воля, он всегда бы
жил на аэродромах, а именно на этом широком приморском аэродроме.
При выходе с аэродрома, конечно, началось. К автобусу, куда грузилась
команда, сбежались таксисты, торговки подкатили поближе свои тележки,
вывалилась толпа чужих пассажиров, окружили. Почему-то стояли довольно тихо,
довольно тихо ахали, вопили в общем-то тихо.
- Какой рост у товарища? - спросил кто-то тренера.
- Отойдите, гражданин, - поморщился тренер.
- Какой рост у товарища? - повторил свой вопрос любопытный.
- Читай газеты, дядя, - сказал Коля Зубенко.
- Что, не можете сказать, какой рост у товарища? - возмутился
любопытный. - В самом деле, какой рост у товарища?
- Два двадцать один, - сказал ему Шавлатов.
Юношески румяная и круглая голова Бориса в облачке привычной грусти
плыла высоко над толпой. К нему не обращались. Может быть, думали, что он и
говорить-то не умеет?
- Это правда, что он все время растет? - спросил Шавлатова какой-то
эрудит.
- Растем помаленьку, - сказал Шавлатов. - Мы все растем помаленьку. А
вы разве не растете, товарищ? Надо расти над собой.
- Боря, полезай, - сказал тренер.
"Сейчас про штаны спрашивают, - думал Борис, влезая в автобус. - Какой
размер штанов. А сейчас про ботинки. Спокойная публика, вежливая."
Наконец все разместились. Борис кое-как устроился на заднем сиденье.
Тронулись.
- У меня тут есть знакомый спортсмен, - сказал Шавлатов. - Она за
здешний "Буревестник" года два назад играла. Ляхов, помнишь, черненькая
такая, с фигурой?
- Переписывались? - тихо спросил Ляхов.
- Конечно, переписывались. Все в порядке, - сказал Шавлатов.
- Подруга у нее есть? - еще тише спросил Ляхов.
- Конечно, есть. Почему же нет? - удивился Шавлатов.
- У красивых подруги всегда некрасивые, - еле слышно прошептал Ляхов. -
Уж это я знаю, всегда так. Договариваешься, а потом гуляешь весь вечер с
некрасивой. Хорошо еще, если умная попадется, а то ведь бывает, что и глупые
попадаются.
- Ты Шавлатова не знаешь, - засмеялся Шавлатов. - У Шавлатова всегда
все в ажуре. Мы и Борьке тут девушку подберем, тут девушки рослые и
красивые. Хочешь, Борис, познакомиться с девушкой?
- Хочу, - неожиданно для себя сказал Борис, и весь автобус вдруг
загрохотал. Даже тренер улыбнулся, а в
