Аксенов Василий - Сюрпризы
Василий Аксенов
Сюрпризы
Записи! Достает Л. Соколов. Герка все знает.
Что получится, если ежа женить на змее? Ответ: два метра
колючей проволоки.
Ее зовут Людмила Гордон. Ого!
Современный стиль "бибоп" связан с именем
головокружительного Чарльза Паркера.
Татьяна, ты роковая женщина.
А ты болван!
Сама дура.
В понедельник комсомольское. С занесением в личное, как
пить дать.
Мраморный зал. А0-00-04
Выпивон - Герка, закуску принесут девочки. Музыку притащат
медики, дух взаимопонимания внесу я.
Мне тошно.
Констебль и Тернер похожи на импрессионистов, а жили
гораздо раньше.
Художники хорошие у англичан, мощные писатели, а
композиторы? Не знаю ни одного. Узнать!
Блок писал: чтобы понимать лирику, надо самому быть
"немного в этом роде".
Позвонить Соколову насчет записей.
Кирилл, смотаемся в перерыве?
?
На "Плату за страх"?
1
Михаил лежал с ногами на диване и читал свою старую
записную книжку, которая неожиданно обнаружилась в ящике
письменного стола. Кажется, мама за эти три года не
притрагивалась к его бумагам. Михаил шевелил пальцами босых ног
и улыбался. Веселое была время. И когда все вместе, и с
девушкой, и грусть даже была веселой. Идешь один, тошно тебе,
тучи громоздятся на горизонте, и вдруг струя какого-то
особенного ветра или запах мокрых листьев на бульваре - и тебе
хочется рвануться и побежатьпобежать- побежать... И бежишь как
бешеный (хорошо, что еще не зажгли фонарей), заскакиваешь в
телефонную будку, вынимаешь вот эту записную книжку и, услышав
чей-то голос, начинаешь басом читать стихи, а сам смотришь
стеклянным взглядом за черный контур Ленинграда и, холодея,
чувствуешь, что там море. Сейчас все как-то иначе. Время
прошло, прошла юность. Сейчас идет молодость. Зрелая молодость,
хе-хе-хе. И вот спустя три года ты садишься к своему старому
письменному столу и находишь в нем все так, как было. Стол
стоит словн
Михаил отложил записную книжку и обвел глазами комнату. В
зеркале, висящем на прежнем месте, отражались голые ступни и
раскрытый чемодан. Михаил прилетел в Ленинград несколько часов
назад. В ушах его еще стоял грохот и свист невероятной дороги.
Самолет Певек-Магадан, самолет Магадан-Хабаровск, самолет
Хабаровск-Москва, самолет Москва-Ленинград. Двадцать четыре
часа грохота и свиста! Неистовая техника двадцатого века
проволокла его через весь континет и сбросила на старый диван,
который равнодушно и радушно принял в свое лоно хозяина,
маменькина сынка Мишу, стильного малого Майкла, двадцать пятый
номер факультетской баскетбольной команды. Словно и не было
этих трех лет. Откуда может знать старая рухлядь про эти три
года? Старая, дореволюционная, выцветшая, пообтрепанная
рухлядь? Давно пора все это выбросить отсюда и заменить
современной мебелью. Старые друзья, свидетели нашей жизни!
Милые добрые памятники юности!
Зазвонил телефон. Чутко со стороны мамы, даже телефон она
оставила здесь. Когда-то Михаил потребовал, чтобы телефон из
бывшего кабинета отца был перенесен к нему в комнату. Он
объяснил, что телефон необходим ему для "творческих
консультаций". Тогда они вдвоем с Кириллом писали киносценарий.
И это действительно было очень удобно: не вставая с дивана, он
мог трепаться с Кириллом, и с Людкой Гордон, и со всем городом,
с кем угодно.
- Алло!
- Старик! - завизжал в трубку Кирилл.
- Это ты, старик? - изумленно спросил Михаил.
- Конечно, старик, это я.
- Боже мой, это ты!
- Ну да, старик.
- Это ты, старик, черт тебя подери!
- Ты не помешался, старик
