Алейхем Шолом - Дрейфус В Касриловке
Шолом АЛЕЙХЕМ
Дрейфус* в Касриловке
Не знаю, вызвала ли история Дрейфуса еще где-нибудь столько шуму, сколько
в Касриловке.
В Париже, говорят, тоже бурлило, как в котле. Газеты писали, генералы
стрелялись, молодые люди носились по улицам как сумасшедшие, кидали в воздух
шапки и вытворяли черт знает что. Один кричал: "Вив Дрейфус!", другой кричал:
"Вив Эстергази!" А пока суд да дело, евреям, как водится, досталось, их
чернили, смешивали с грязью. Но столько душевной муки, столько обиды и позора,
сколько вынесла из-за этого дела Касриловка, - Париж не испытает до самого
пришествия мессии.
Откуда в Касриловке проведали о Дрейфусе - об этом не спрашивайте. А
почему там, скажем, знают о войне, которую англичане вели с бурами? Откуда там
знают, что творится в Китае? Что роднит касриловцев с Китаем? Большие дела,
что ли, ведут они с миром? Чай получают они от Высоцкого из Москвы, а желтую
летнюю ткань, которая называется "чешун-ча"1, в Касриловке не носят, - не по
карману. Слава богу, если летом есть возможность носить накидку хотя бы из
парусины, а то волей-неволей ходят совсем безо всего, то есть, прошу прощения,
в одних портках с надетым поверху ситцевым арбеканфесом, и тем не менее потеют
в свое полное удовольствие, было бы только жаркое лето.
И все-таки остается тот же самый вопрос: откуда Касриловка пронюхала про
историю с Дрейфусом?
От Зейдла.
Зейдл, сын реб Шаи, - единственный в городе выписывает газету "Гацфиро"*,
и от него узнают все, что происходит на белом свете нового, то есть не от
него, а через него. Он им читает, а они тут же переводят, он рассказывает, а
они друг другу истолковывают, он сообщает, что написано, а они оттуда часто
извлекают нечто совсем обратное тому, что написано, потому что они лучше
понимают.
И был день, и пришел Зейдл, сын реб Шаи, в синагогу и рассказал историю о
том, как в Париже судили еврея-капитана, какого-то Дрейфуса, за то, что он
выдал кому-то важные государственные бумаги. Сообщение это в одно ухо вошло, в
другое вышло. Один только мимоходом брякнул:
- Чего ни делает человек ради заработка?
Другой злорадствовал:
- Так ему и надо! Пусть еврей не лезет в верхи и не путается с царями!
Позднее, когда Зейдл пришел и рассказал совсем заново всю историю, что все
это дело попросту клевета, что еврей-капитан, этот самый Дрейфус, которого
сослали, невинен как агнец, что это подлая интрига каких-то генералов,
повздоривших между собой, - тогда уже городок несколько заинтересовался этим
делом, и Дрейфус стал касриловцем. Где останавливались двое, он оказывался
третьим.
- Слышали?
- Слышали.
- Сослан пожизненно.
- На вечное поселение.
- Ни за что ни про что!
- Навет!
Еще позднее, когда Зейдл пришел и рассказал, что дело, очень даже
вероятно, будет судом разбираться заново, что нашлись такие добрые люди,
которые берутся доказать миру, что вся эта история была ошибкой, Касриловка
всколыхнулась, заходила ходуном. Во-первых, Дрейфус ведь "наш", и, во-вторых,
с какой такой стати там, в Париже, могла произойти такая мерзкая история? Фу,
уж больно неподобает она "франц-усикам"! И начались споры и препирательства,
бились об заклад: один утверждал, что дело будет пересматриваться заново, а
другой оспаривал - нет, после решения суда дела не перевершат, приговор
вынесен - пиши пропало...
Дальше - больше, люди перестали ждать, покуда Зейдл удосужится доползти до
синагоги, чтобы рассказать новости о капитане Дрейфусе, и начали ходить к нему
домой. Потом не стало терпе
