Андреев Леонид - О Российском Интеллигенте
Андреев Леонид
О РОССИЙСКОМ ИНТЕЛЛИГЕНТЕ
Самый простой и верный способ поймать воробья - это насыпать воробью соли
на хвост. По заключению многих ученых, исследовавших настоящий вопрос во всей
его глубине и широте, соль, будучи обыкновенно только соленой, в сочетании с
воробьиным хвостом приобретает совершенно особые, даже несколько загадочные
свойства. Воробей положительно не выносит, когда на его хвост попала хоть
крупица соли - это факт. Воробей остается вертлявым, жизнерадостным,
болтливым, но лишь до той минуты, пока его не коснулась соль. С этой же минуты
характер воробья резко меняется к худшему: крылышки воробья бессильно
опускаются, головка нахохливается, и глазки смотрят так печально, как будто
все надежды на скромное воробьиное счастье утеряны им безвозвратно. В этом
жалком состоянии воробья можно брать голыми руками, без всяких приспособлений,
и делать с ним все, что заблагорассудится: то ли изготовить из него паштет,
который, по слухам, бывает очень вкусен, то ли попросту взять его за ножки и
головкой об камешек - тюк!
Не нужно, однако, думать, что воробей - единственный представитель
животного мира, в жизни которого соль имеет столь решительное и пагубное
значение. Всем, кому, хотя бы издали, приходилось наблюдать за разновидностью
hominis известной под именем интеллигента, приходится убедиться, что самый
простой и испытанный способ поймать интеллигента - это ему насыпать соли на
хвост. По отношению к интеллигенту этот способ даже вернее, так как за
воробьем приходится для настоящей операции усиленно и долго гоняться,
интеллигент же сам с полным радушием подставляет необходимую для этой операции
часть тела. И если даже в нужный момент он парил в высших сферах, где достать
его было затруднительно, то стоит только приветливо крикнуть:
- Господин интеллигент, пожалуйте - соль готова!
Интеллигент сейчас же комком упадет к вашим ногам, жалко улыбнется и все,
что требуется для операции, в наличности представит. Мозг заправского
российского интеллигента, словно цепами охаживаемый с самого раннего детства,
обладает поразительной гибкостью, податливостью и мягкостью, не всегда
доходящей до степени размягченности, но часто стоящей на границе с ней. С
самого раннего детства, когда интеллигент был еще только малосмысленным
мальчуганом, подобным всем иным мальчуганам на свете, ему начинают внушать
разные правила: правила грамматические, правила умножения и деления, правила
благопристойности, правила приличия и все прочие бесчисленные правила вплоть
до того, каким манером подобает сморкаться с наименьшей затратой энергии. И
внушают, внушают, внушают... Думать и отыскивать самому положительно нет
времени, да нет и надобности: на всякий случай жизни существует вполне
определенное правило. В школе это правило печатное - в книжке прямо сказано:
воспрещается употреблять спиртные напитки и табак, посещать рестораны, театры
и проч.; дома это правило словесное, а иногда и писаное; в книжке, выбранной
для чтения благоразумным родителем, опять печатное. Целый дремучий лес правил,
в которых безысходно бьется интеллигентная заблудшая душа. Черт их знает,
откуда эти правила взялись, кто их выдумал, создал, укрепил и ввел в жизнь, но
будто частоколом окружают они - податься некуда: и тут и там о неожиданное
правило лоб расшибешь. И роль на долю юного интеллигента выпадает самая
страдательная. Правила сталкиваются друг с другом, правила на кулачки дерутся,
правила фискалят, правила в карцере сидят,- все
