Библиотека в кармане -русские авторы

         

Андрюхин Александр - Судьба


АЛЕКСАНДР АНДРЮХИН
СУДЬБА
Исполин августейший бык,
круторогий, с упрямым лбом,
он спускается, дабы быть
господином, а не рабом,
но лишь дрогнет под ним земля,
поведут его боль и страх,
как бессмысленное теля
за стальное кольцо в ноздрях.
В нас такой же азарт мычит..
Нас ведь тоже в конце концов
неизменно любовь и стыд
за златое ведут кольцо.
Наталья Алексеева
Сердце не обмануло. Она сидела на том же месте, как всегда, и смотрела
в темноту. Я подошел к ней и, ни слова не говоря, сел рядом. Она не
шелохнулась, не воспротивилась и не высказала удивления. Мы долго молчали.
Наконец она вздохнула:
- Зря все это. Мы не будем счастливы. Я проклята...
- Чушь! - перебил я с жаром. - Выбрось все из головы.
- Мою бабушку проклял прадед за то, что она бежала с белогвардейским
офицером в Рим, - продолжала Таня. - Проклял он и ее будущих детей, и
внуков... Я последняя, кому осталось носить это проклятие.
- Чушь! -повторил я упрямо, но она, не обратив внимания, продолжала
грустно: - Нужна жертва для чьего-то спасения... Чтобы кто-то был
счастлив, кому-то нужно отстрадать... Таковы законы равновесия.
"Ванино пудрение мозгов", - подумал я, но не стал возражать, потому что
бесполезно, да и слышал я все это сто раз.
- От судьбы не уйдешь, - вздыхала она. - Я ее видела...
Это было в прошлом году, когда умирала моя мама. Я шла из аптеки,
подавленная и растерянная. Лекарств не было. И не было никому дела, что
умирала моя мама. Я думала о том, чю проклятие сбылось и для бабушки, и
для мамы, но не хотела верить, что и меня впереди ожидают только
несчастья, и вдруг в молочном переулке, где обычно всегда пусто, я увидела
ее. Она шла навстречу, растрепанная, измученная, с желтым лицом и синяками
под глазами. Мы разминулись, мельком взглянув друг на друга, и только
пройдя шагов десять, я сообразила, что это была я сама через двенадцать
лет...
- Почему через двенадцать, а не через одиннадцать и не через двадцать?
- спросил я.
- Не знаю, - ответила Таня. - Через двенадцать, и все... Втемяшилось в
голову - через двенадцать, а почему, не знаю...
Мы оглянулись одновременно, и я увидела себя как в зеркале, но в
каком-то чудовищном преломлении во времени...
Таня напряглась, задрожала, и в глазах ее заблестели слезы.
- Тебе показалось, - стал успокаивать я, обняв Таню за плечи. - Это все
нервы.
- Нет-нет, - дрожала Таня. - Это была точно я. Наш род проклят до
третьего поколения.
Ее дрожь передалась и мне. Далее я не соображал, что творил, я целовал
ее и стирал с лица слезы, успокаивал и расстегивал кофточку. Она совсем не
сопротивлялась и только, стуча зубами, все повторяла:
- Зря все это. Мы не будем счастливы. Я проклята...
"Проклят тот, кто не пытается бросить вызов судьбе и с быдловской
покорностью плывет туда, куда несет течение. Что же ты за человек, если
даже не попробовал гребнуть против?.. Я увезу ее отсюда далеко-далеко.
Мы снимем квартиру, подыщем подходящую работу, и все равно будем
счастливы, назло врагам".
Так думал я на следующий день. Так думал я через день. И на третий... А
на четвертый, в субботу, приехал Осетр.
Он подстерег меня на пустыре за сараями, неожиданно выплыв мне
навстречу, когда я возвращался из мастерских. Он был таким же развязным,
как в день моего приезда, со злыми маленькими глазками, длинным угрястым
носом и скошенным подбородком. В профиль он действительно напоминал что-то
из осетровых, но в фас типичная уголовная морда из семейства акульих. Он
встал передо мной и, презрит





Содержание раздела