Антонов Дмитрий (Грасси) - Автобиография
Антонов Дмитрий (Грасси)
Автобиография
Роберту Энсону Хайнлайну - за
"Дорогу Славы" - нет другой
книги, которая так много могла
бы рассказать юным Воинам...
...Мне было больно, страшно и одиноко, и я придумал себе мир, мир Па-
эна. Когда-то очень давно, в те времена, когда шкаф казался мне неприс-
тупным Эверестом, а слова любого взрослого человека - средоточием миро-
вой мудрости, я нашел его и поселился в нем.
- ...Какой у вас красивый мальчик! - часто говорили маме незнакомые
люди на улице. Hаверное, я и впрямь выделялся из толпы одногодков в то
время. Взрослые люди как-то очень быстро сближались со мной и станови-
лись друзьями, настоящими и верными. А сверстники меня не любили.
Во-первых, я не играл в футбол, во-вторых, все время возился с книгами,
в-третьих, не любил играть в войну и всячески избегал драк.
- Вон, смотри, Профессор идет... - шептались они и кидали в меня
из-за угла снежком. Я не обижался. Hу в самом деле, откуда им было
знать, что футбол в Паэне - это искусство, а не игра, книги - часть об-
разования, которое я получал от лучших ученых моего королевства, а вой-
ны... Сколько я их повидал на своем веку... Вполне достаточно, чтобы
возненавидеть их. Еще я любил знакомиться с продавцами магазинов. Любых
- продовольственных, булочных, универмагов. Мне очень нравились их белые
халаты , так похожие на рыцарские накидки моего мира. Я даже приносил им
из дома конфеты и печенье - ведь они всегда выглядели такими усталыми.
Соседи часто подшучивали надо мной по этому поводу.
- Эй, отнеси мяснику котлетку! Он сегодня очень бледный.
- Эй, угости кассиршу пряником. Ей на свою зарплату такого век не ку-
пить.
- Ха-ха-ха.
- Хахахаха.
Когда я слышал такое, я уходил в Паэн. Там надо мной никто не смеял-
ся. у, почти никто. о об этом чуть позже. Я въезжал в город через
главные ворота и Сторожевые Великаны снимали передо мной шляпы и отдава-
ли салют огромными алебардами, каждая - вышиной в два прыжка тигра. Моя
белоснежная лошадь - Ярина - шла ровно-ровно, так, что я почти не чувс-
твовал тряски. Где-то там, далеко отсюда, я очень страдал от морской бо-
лезни, и, хотя здесь это было исключено, Ярина просто так, на всякий
случай, берегла меня. Она была совершенно необыкновенной лошадью, моя
Ярина.
Почему у всех лошадей цыганские глаза? У кошек глаза пронзительно ум-
ные, как у бабушки, баюкающей заболевшего внука, у змей и собак предан-
ные и глупые, у статуй и насекомых - пустые, у акул - очень грустные и
испуганные, полные боли, а у лошадей - цыганские, c искрой молчаливой
надежды, той, о которой никому, никогда, ни пол-слова. Когда я первый
раз очнулся на мокром песке моего мира и с удивлением смотрел на золотое
небо, Ярина вышла из-за прибрежных скал и положила голову мне на плечо.
Я сразу понял, что мы - одно целое, я и это удивительное создание, чудо,
ласково дышащее мне в ухо.
Дети города издалека узнавали меня и выбегали на улицы.
- Грэсси! Грэсси! Герой вернулся! - кричали они радостно и смеялись
от счастья. Я улыбался им, думая о том, что теперь и я для кого-то ка-
жусь самым умным, самым сильным и самым высоким. Скорее по привычке, но
не без затаенной радости и улыбки я поднимал правую руку и творил ма-
ленькое чудо для всех этих проказников - одаривал их леденцами, куклами,
шариками. Как-то я наколдовал им по порции эскимо - первый и последний
раз, слишком много ребят лежало потом в постелях с текущими носами и
болью в горле. А лечить я тогда еще не умел, слишком был
