Библиотека в кармане -русские авторы

         

Антоновская Анна Арнольдовна - Великий Моурави 3


Анна Арнольдовна Антоновская
Великий Моурави
Роман-эпопея в шести книгах
Книга третья
Время освежающего дождя ЧАСТЬ ПЯТАЯ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Робко расцветала первая роза. Хорешани заботливо полила нежный цветок и
подвинула фаянсовый кувшин ближе к теплым лучам. Счастливый вестник родной
земли - рассада была прислана из замка ее отца, князя Газнели, и, по
фамильному обычаю, выращена ею перед рождением ребенка.
- Клянусь тринадцатью святыми отцами, он узнал меня! Смотри, смеется!
- Как же не узнать четырнадцатого святого? Два часа в праздничной
одежде над люлькой стоишь, а Моурави тебя с утра ждет.
- Э, незачем торопиться! Моурави и католикос со светильником по всей
Картли царя ищут... - Дато опустился на подушку у ног Хорешани. - Знаешь,
дорогая, у отца был полон дом детей, родились, росли, голосили на все
местечко, но я их не замечал, а вот... - кивнул на люльку, - никак
успокоиться не могу, удивляюсь и не понимаю: жил, жил, и вдруг - сын... Одно
меня тревожит - очень тоненькая стала, совсем, как тогда... - Дато любовно
коснулся похудевшей руки. - Помнишь, в Метехи, возле дерева я первый раз
тебя поцеловал, ты смеялась, а у меня под ногами земля дрожала... А теперь
ты ко мне спокойна, словно ручей в позднюю осень.
- Не тревожься напрасно. Женщина родит ребенка, немножко посердится,
почему мужчина тоже не мучился, и торопится повторить глупость, а он, как
гусь после воды, еще веселее перья топорщит. О чем только бог думал, когда
создавал Адама?
- О войне, наверное!
Дато и Хорешани обернулись и расхохотались. Гиви, как всегда, ворвался
без предупреждения и уже сидел на ковре около люльки, склонившись над
малюткой.
- Взял! Взял! Клянусь ста тридцатью воинами святого Гоброна, взял! - И
Гиви неистово заплясал. - Пять дней я томился.
- Что ты дал ему? - встревожился Дато.
- Кинжал, конечно.
- Гиви, какой амкар тебя придумал? На что двухмесячному азнауру оружие?
- всплеснула руками Хорешани.
- А что, ему крест нужен? Спасибо! Уже однажды такое случилось.
Настоятель Трифилий в люльку крест подкинул, Бежану тоже два месяца было, а
взял. Теперь в рясе ходит сын Великого Моурави... Думаешь, наш Георгий
повеселел от этого? Бабо Кетеван прямо сказала: "Что первое ребенок схватит,
тем и владеть будет". Я двенадцать кинжальчиков амкару Сиушу заказал, в
каждом кармане по три ношу, все время на страже. У какого "барса" родится
сын, пусть непременно к оружию потянется. На что нам монахи?
Старая мамка укоризненно взглянула на смеющихся Хорешани и Дато и
поставила на скатерть кувшин и чашу:
- Пей, азнаур, слова твои золотом падут на судьбу ребенка.
Дато пытался отобрать кинжальчик, но, к восторгу Гиви и суеверной
радости мамки, малютка крепко держал рукоятку.
- Оставь, батоно, - мамка решительно отклонила руку Дато, - пусть он
сто лет не выпускает оружие и врагов истребляет, как Давид Строитель.
- Да живет без конца имя Давида! Но чем плохо, если маленький Дато
будет сражать проклятых, как Георгий Саакадзе? - И Гиви залпом осушил три
чаши подряд, приговаривая: - За Великого Моурави! За прекрасную Хорешани,
подарившую нам нового азнаура! За "Дружину барсов"!
Мамка вновь наполнила чашу и напомнила о крестинах: нехорошо, когда
воин два месяца живет без имени. Ангел у изголовья так тяжело вздыхает, что
огонь в светильнике вздрагивает. Черт тоже в покое не оставляет, хотя близко
и не подходит, - икона на люльке, - но в очаге зеленый язык показывает,
просит люльку покачать, любит, если ребенок некрещеный.
- Э,





Содержание раздела