Арсеньева Елена - Женщины Для Вдохновенья 08 (Любовь Андреева-Дельмас)
ТА, ЧТО ПОЕТ В СОЛОВЬИНОМ САДУ
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВА-ДЕЛЬМАС - АЛЕКСАНДР БЛОК
Елена АРСЕНЬЕВА
В один декабрьский день 1913 года - обычный петербургский был денек, с запоздалым мокрым снегом, ветреный, промозглый, - какой-то господин в длинном пальто остановился перед витриной писчебумажной лавки на Литейном. Лавочка эта недавно открылась, и витрина ее была полна самых заманчивых предметов: портфелей и папок, ручек-вставочек и автоматических перьев, пузырьков с чернилами, карандашей, ластиков, тетрадей, блокнотов, затейливо раскрашенных книжных закладок... Имелись кошельки и сигаретницы, а также карманные портсигары и даже зажигалки. И конечно, тут было несчетно открыток: пасхальных, рождественских, именинных. Было множество модных новинок: портретов членов императорской фамилии, а также писателей и поэтов, актеров и актрис, как театральных, так и синематографических. Да не рисованных портретов, а фотографических карточек! Стоили они, конечно, недешево, однако любопытных к витрине приманивали. Заглядится дама, к примеру сказать, на знаменитого своей красотой киноактера Ивана Мозжухина, а потом, словно невзначай, падет ее взор на хорошенькую записную книжечку в шагреневом переплете или шелковую закладочку с какой-нибудь там горой Фудзи и журавликом над ней, и зайдет дама в лавочку, и купит то, и другое, и третье. А также, глядишь, прихватит карандашик с золотым перехватиком, особенный карандашик, с одной стороны - синий, с другой - красный, чудо науки, совершенно невозможно понять, как сия новинка сделана, - а то и еще что прикупит...
«Ну давай, ну заходи скорей! - торопил молодой приказчик господина в длинном пальто, который слишком долго торчал перед витриной, словно все никак не решался выбрать вещицу по душе. - Денег за погляд, конечно, не берут.., а жаль-с!»
Наконец, словно вняв его мольбам, господин оторвался от своего оцепенелого созерцания, и дверной колокольчик оживленно звякнул, оповещая о приходе долгожданного покупателя.
- Бонжур! - радостно воскликнул приказчик, неприметно потирая руки. - Чего изволите-с?
Господин - был он роста среднего, худощав, имел тонкое не правильное лицо с большими, очень светлыми, но в то же время мрачными глазами - стоял молча, сунув руки в карманы, не позаботясь даже отряхнуть мокрый снег с мягкой фетровой, весьма щегольской шляпы, и разглядывал стойку с открытками.
«Я его где-то видел», - подумал приказчик, переминаясь от нетерпения с ноги на ногу.
- Вот это будьте любезны, - ткнув пальцем в одну из открыток, проговорил господин хрипловатым голосом.
«Ноги, что ли, промочил?» - подумал приказчик, а потом поглядел на выбранную покупателем открытку. Это была фотографическая карточка какой-то актрисы в разнообразных юбках, с распущенными волосами. Она стояла, подбочась, с розой в руке. Гребни с трудом сдерживали буйство ее кос, глаза сверкали...
Фотография по моде того времени была раскрашена, и видно было, что косы эти рыжие, роза - красная, юбки - темно-малиновые, передник, туго-натуго обтянувший высокую грудь, - черный, кофточка - оранжевая... Экое цыганское буйство!
Пока господин расплачивался, приказчик полюбопытствовал, что за цыганка такая запечатлена на открытке. Оказалось - артистка Петербургского музыкального драматического театра Любовь Андреева-Дельмас в роли Кармен.
Имя Любови Дельмас приказчик отроду не слышал, ну а про Кармен знал. Испанка, а может, цыганка, убил ее ревнивый любовник, которому она рога наставила.
- Какая же это Кармен? - пробормотал он. - У Кармен небось косы дол
