Астафьев Виктор Петрович - 'через Повешение' (Из Рассказа 'ясным Ли Днем')
Виктор Астафьев
Из рассказа "Ясным ли днем"
"Через повешение..."
С передовой выехали, когда солнце было уже высоко. Низкие частые бугры
Западной Украины полыхали маками. В этот год было особенно много красного
мака. Может оттого, что поля не перепахивали, не засевали, а может оттого,
что была эта земля, каждый бугорок, называвшийся высотой No..., полита
кровью многих людей, своих и иноземных, и вот каждая капля взошла красным
цветком. Сколько же пролито ее здесь, если красна земля до самого
горизонта!
В машине пели, свистели. Все солдаты и командиры умытые, прибранные. У
каждого подворотничок, отрезанный от новой портянки, пуговицы начищены,
медали тоже. У всех праздничное настроение. Как же, интересно. Все они
вояки, привычные к тяжелому труду, к передовой, к выстрелам, к той жизни,
которой, кажется, и конца не будет, когда было начало - тоже неизвестно.
Кажется, давно, давно - целая вечность уже прошла, а они все копают,
стреляют, мотают и сматывают провода и едут, едут все ближе и ближе к чужой
земле, все дальше и дальше от родной.
И вот на тебе. Они - артисты! Смешно! Забавно! С неделю назад приехал
чистенький лейтенант, долго разговаривал по телефону с начальником штаба,
тот похохатывал, благодушно царапал затылок и говорил: "А их не заберут?
Глядите, не губите солдат искусством своим. Ну, ну, договорились,
договорились..." И, бросив трубку телефонисту, приказал вызвать в блиндаж
таких-то и таких-то. Среди "таких-то" был и Толя Мазов. К нему к первому и
обратился начштаба:
- Вот что, Мазов. В штабе корпуса проводится смотр самодеятельности.
Будешь петь. И не романсы свои "Я вас любил, любовь еще быть может..." Это
у тебя, конечно, получается под настроение. Хотя, откровенно говоря, харя
твоя для романсов неподходяща. Давай что-нибудь такое, - он покрутил
пальцем у потолка блиндажа, - что-нибудь такое
сентиментально-патриотическое. Генералы такое любят. А там генералов будет,
что карасей в старом пруду. Словом, рвани эту: "Встретились ребята в
лазарете". И погромче, и со слезой. Хотя со слезой ты не особенно, а то еще
заберут в какой-нибудь ансамбль. Словом, сдерживай чувства... А вы, орлы,
плясать, плясать. И так, чтобы генералы и генеральши, полковники и
полковничихи ляжками от восторгу дрыгали. Генерал - он пляску любит пуще
сраженья. Ну, с Богом, люди искусства. Остальные инструкции вам даст
лейтенантишка тыловой. Он мастак по части инструкций, а я что, - начштаба
развел руками, как бы говоря этим: "А я что, наматерить могу вас - это
сколь угодно. Ну, накормить там, жизнь спасти иной раз, иной раз и в морду
заеду..." - и какая-то неловкая, чуть виноватая улыбка появилась на его
губах. Наверное оттого, что вот этих солдат он должен куда-то отправить, на
какие-то дела, не входящие в его ведение, и они будут неподвластны ему, и
вот непривычно как-то это, вроде свои они и вроде уж и не свои. - Ну
топайте, топайте! - махнул рукой начштаба и уже сердито крикнул вдогонку,
как бы напоминая, что, в общем-то, он навечно с ними и чтобы они не
забывались:
- Хламиду в порядок привести! Все надраить, побриться и прочее. У меня
чтобы никаких этих отклонений! Кто набедокурит, либо напьется... Морду
набью!..
В "цирке" (на кухне, в хозвзводе) к ним присоединились солдаты,
сержанты и даже два младших лейтенанта (художественное чтение "Жди меня и я
вернусь" - первый младший лейтенант, "Рассказ Щукаря" - второй) из других
подразделений.
Интеллигентный, чистенький старший лейтенант с музыкальными
