Библиотека в кармане -русские авторы

         

Астафьев Виктор Петрович - На Сон Грядущий


Виктор Астафьев
На сон грядущий
Над рекой и над горными хребтами туман. Космато, растеребленно
поднимается вверх. Быть и быть еще дождю. "Унылая пора, очей очарованье..."
Лучше нашего гения не скажешь, точнее его состояние души не выразишь.
Я один в деревенском доме. Натоплена печь, сварена каша, делать ничего
не хочется. Грустные воспоминания подтачивают сердце, и все они там, в
прошлом. Война уже давно не снится и редко вспоминается. А если и всплывет
в памяти, то как бы где-то в другой жизни, и все, что было там, происходило
с другим человеком. Прекрасное свойство человеческой памяти - забывать
плохое и приближать, помнить хорошее, душу грустно успокаивающее...
Что же самое хорошее было в моей жизни? Лес, тайга, бесчисленные
хождения по ней. Конечно же с ружьем. Я был плохой стрелок, и меня
"кормили" ноги. Чтобы что-то добыть, я должен был много, много бродить по
тайге. После войны я "боялся" большой крови, и самым сподручным зверем был
для меня рябчик, редко тетеря и еще реже утка.
Я стеснялся неуклюжести в стрельбе с левого плеча, зренье правого
глаза я потерял на войне и потому предпочитал бродить по тайге один. Там, в
тайге, и сочинительствовать начал. Уж очень много видел и пережил в тайге
такого, о чем хотелось поведать другим людям, раз они этого видеть и
пережить не могут.
Рябчик - птичка боровая, он выше леса не летает и на зиму остается
дома, только окрасится перед зимою в рябовато-стальной цвет, "наденет
штаны" и уединится в уреме. Зимою я добыл всего несколько рябцов, в
основном я на них охотничал осенью, зимою рябчик прячется в еловых крепях,
спать стайкою падает в снег и вылетает на кормежку, пощипать березовых
почек иль растеребить ольховые сережки, в ясный день, перед закатом чуть
греющего солнца.
Осенью рябчик сперва держится возле покосов, полян и лесных кулижек
иль на ягодниках брусники, рябины, иногда счастливой паре повезет уродиться
возле деревенских хлебных полей, но здесь выжить любопытной птахе тяжело -
собачонки, ребятня, старые охотники то яйца вытопчут, то птенцов сведут, то
и самого "жеребца", как зовут рябчика в Енисейском районе, завалят возле
поскотины.
Его, рябца, любимая обитель - старые просеки, забытые дороги,
покинутые вырубки. Идешь сентябрем по просеке, где прежде проходила
телефонная линия на лесоучасток, по обе ее стороны рядами алеют кустарники,
и ярче всех горит рябинник, идешь, будто по улице во время праздничной
демонстрации, обочь тебя и впереди - все красно. Я бывал в странах, где
круглый год лето и все зелено, и уяснил, что те земли мне не полюбить, не
прижиться в них. Одно ожидание вечной весны для русского человека чего
стоит! Да если еще живешь в Сибири, где зима так длинна и люта, если весь
истоскуешься по теплу и зеленой траве...
Ценно то, что редко дается и долго ждется.
Я люблю весну с босоногого детства, с игр в бабки, в лапту на поляне,
но вспоминается чаще и щемливей в сердце все же осень с ее пестрым
празднеством и грустным расставанием с летом и теплом...
Когда трудно засыпается, а с годами это становится навязчивой и почти
больной привычкой, я воскрешаю в себе прошлые видения. Вот неторопливо иду
я по лесу, чутко вслушиваясь и всматриваясь в глубь его, замечая всякое в
нем движение, взлет, вскрик, наутре лесной птичий базар. Всякий выход в
лес, есть погода или нету, праздник, ожидание чуда лесного, удачи,
обновления души, которая только тут, в глуби, в отдалении от современного
шума и гама, обретает полный, глубокий покой





Содержание раздела