Бабкин Михаил - Шабашка
Михаил БАБКИН
Шабашка
Вид у профессора был академически стандартный: бородка, очки, лысина,
пухлый живот и тапочки с махровым халатом.
- Вы профессор Штейдер? - казенным голосом спросил Малявин, не вынимая
беломорины изо рта. - У вас, что ли, кран течет? - и переложил чемоданчик с
инструментами из руки в руку.
- Ви ест... водоремонтник? - профессор с подозрением оглядел стоявшего
перед ним верзилу в замасленной спецовке, сбитых башмаках и облаке свежего
винного дурмана.
- Их бин, - скупо доложил Малявин, - яволь.
Больше по-немецки он почти ничего не знал, а "Гитлер-капут" для общения с
жильцом из четыреста пятого номера "люкс" не годилось. Вдруг он профашист
какой, из банды этих... "бритоголовых". Вон и лысина есть. Так что Малявин,
бормоча "битте, битте", отодвинул профессора чемоданчиком в сторону и прямиком
двинул в ванную.
Видит бог, не вовремя сломался кран в этом хреновом четыреста пятом:
кочегар Серега Петушков вчера похоронил тещу и сегодня с утра, весь пьяный и
радостный, поминал в столярной "незабвенную и дорогую", наливая всем подряд.
"Незабвенная" завещала Петушкову трехкомнатную приватизированную с телефоном,
в центре. Подарок судьбы, честное слово. Народу в помещение собралось
достаточно, даже притащился шестидесятилетний ассенизатор Хромов, народный
умелец по халявной выпивке. От угощения никто не отказывался и, конечно же,
через час забыли и про тещу, и про наследную квартиру, потому что вновь
всплыли важные, вечные темы - зарплата, бабы, футбол и политика. Душевно
сидели, славно, даже не заметили, как Петушков упал под верстак и уснул.
Помешала коридорная, грымза Капустина. Не дозвонившись по внутреннему в
столярку, она не поленилась спуститься с четвертого этажа в подвал, где
устроила безобразный скандал.
- Все! - возмущалась грымза, - лопнуло мое терпение. Буду жаловаться
директору гостиницы! - и еще много чего наговорила всем присутствующим
плохого, унижающего гордость и достоинство человеческое. Нда-а, неприятно
как-то получилось, очень даже неловко. Поскольку была Капустина не только
мелкой начальницей, но и родственницей Петушкова. Дальней. Малявину же
Капустина сказала:
- Жорка, ты вроде здесь самый трезвый. Значит, задание тебе. Срочная
заявка от жильца из четыреста пятого. Немец там живет, профессор. Кран у него
сорвало, заливает номер. А под ним в триста пятом тоже какой-то научный пуп
живет, из Англии. Может случиться международный скандал. Так что быстренько! -
и, хлопнув дверью, сердито убралась из подвала.
Быстренько! Ха, разогналась. Пока Жора собрал инструмент в дежурный
чемоданчик, очнулся Петушков, залез на табурет и налил всем портвейна еще раз
по кругу, выпил тоже. После чего опять упал под верстак.
- Слушай, - задумчиво сказал Малявину интеллигент Хромов, который прочитал
в своё время много ненужных для его профессии книжек, - курс доллара сейчас
ого! Дойчмарки поменьше, в пол-ого, но тоже ничего. Неужто фашисту за
бесплатно кран менять будешь? Вернёшься без марок - не друг ты мне будешь, не
друг! - и погрозил стаканом. Хотя Хромов все одно не был другом Малявина,
Жорик призадумался. И в этой задумчивости поднялся на четвертый этаж.
Поломка оказалась пустяковой - сломался вентиль. Пять минут работы, если
ты дурак и дойчмарки тебе не нужны. Жора перекрыл воду, разложил инструменты
на кафельном полу и сосредоточенно, не торопясь отвинтил хромированный кран,
после чего полностью его разобрал. Профессор Штейдер маялся за широкой спиной
сантехника, то
