Библиотека в кармане -русские авторы

         

Бакланов Григорий - Мёртвые Сраму Не Имут


Бакланов Георгий Яковлевич
Мёртвые сраму не имут
 
В полночь была перехвачена немецкая радиограмма. При свете керосиновых
ламп ее расшифровали. Это был приказ командующего группой, посланный вдогон.
Немцы меняли направление танкового удара.
Нужно было срочно закрыть намечавшийся прорыв. Из артиллерийских частей,
стоявших поблизости, был только дивизион тяжелых гаубиц-пушек и зенитный
дивизион. Ночью они получили приказ спешно выдвинуться в район деревень Новой
и Старой Тарасовки, занять позиции и преградить путь танкам.
Но когда приказ был отдан и получен, немцы с марша перенесли еще южней
острие танкового удара. Однако об этом уже никто не знал.
Глава I
То, что называлось тяжелым артиллерийским дивизионом, были на самом деле
три пушки и четыре трактора: две неполных батареи. Утром только они вышли из
боя и стояли в ремонте. У одного трактора был разобран мотор и сняты гусеницы,
три других ожидали своей очереди. Впервые за долгое время бойцы выжарили и
выстирали с себя все и после многих суток непрерывных боев спали в жарко
натопленных хатах, раздетые, во всем чистом.
А по снежной, сильно всхолмленной равнине, холодно освещенные высокой
луной, двигались уже немецкие танки. Но люди спали, раскинувшись, в одном
белье, даже во сне всем телом ощущая покой и тепло.
Белый дым подымался над крышами, на улицах было светло от луны, и часовые,
жадно вдыхая на морозе запахи жилья, тепла и дыма, мечтали, как вскоре
сменятся и, поев горячего, раздевшись, тоже завалятся спать.
Только в одном доме еще не спали. Ярко горела прочищенная ординарцем
керосиновая лампа, на всех гвоздях по стенам висели шинели, и на кровати в
углу, куда свет достигал слабо, шинели и оружие были свалены в ногах. За
столом сидели командир дивизиона майор Ушаков, невысокий, крепкого сложения, с
обветренным, грубым, сильным лицом, замполит капитан Васич и начальник штаба
капитан Ищенко. И с ними была военврач другого полка. Она догоняла свою часть
и заночевала в деревне. А тут как раз топили баню - редкое счастье на фронте
зимой. И вот с не просохшей после мытья вьющейся черноволосой, коротко
постриженной головой, в свежей гимнастерке, она сидела за столом, чувствуя
ежеминутно внимание всех троих мужчин.
А пятым за столом был восьмилетний мальчик, хозяйкин сын. Он стоял у
Васича между колен. Кончиком финского ножа вырезая для него птицу из дерева,
Васич перехватил его робкий взгляд.
Мальчик смотрел на ярко-синюю консервную банку, на которой была нарисована
розовая, глянцевая, нарезанная ломтиками колбаса. Он смотрел на эту
нарисованную колбасу. Васич взял банку, ножом выложил колбасный фарш на
тарелку, подвинул хлеб.
- Ешь,- сказал он.
Босые ноги мальчика нерешительно переступили в темноте на глиняном полу
между сапогами Васича. Два глаза, блестевшие в свете лампы, шмыгнули по лицам.
Потом коричневая, обветренная лапка быстро взяла колбасу с тарелки. Жевал он с
закрытым ртом, опустив глаза. Васич не смотрел на него. Сейчас мальчик все же
привык, а когда первый раз его угощать стали, он, взяв еду и глядя в пол,
сразу же ушел за кровать и там, в темноте, затихнув, ел беззвучно и быстро.
- Комиссар! - крикнул Ушаков через стол.- Она, оказывается, тоже под
Одессой была!
Он указал на врача. И, считая нужным немедленно отметить такое дело,
хозяйски оглядел стол:
- Арчил!
В дверях возник ординарец Баградзе. Гимнастерка его была засалена на
карманах и на животе, рукава завернуты, сильные волосатые руки он держал
отставленными, и па





Содержание раздела