Башкиров Михаил & Бурцев Андрей - Глоток В Пустыне
Михаил БАШКИРОВ, Андрей БУРЦЕВ
ГЛОТОК В ПУСТЫНЕ
1
Экскурсия тоскливо тянулась из зала в зал. Робогид обычным маршрутом
сновал от картины к картине, обрушивая на людей обкатанную годами информацию.
Люди в одинаковых серийных наушниках послушно смотрели на створы золотых рам.
Замыкающие, как всегда, натыкались на спины передних, боясь отстать и
смешаться с преследующей группой, которая взяла старт с интервалом в две
минуты.
Заглядевшись на высокую дверь с витыми ручками, экскурсант в мундире
разведчика потерял пластиковый шлепанец. Это был штурман, которого затащила в
музей старшая дочь. Весь отпуск она тиранила отца и вот, наконец, добилась
своего. В начале экскурсии они держались вместе, но сейчас дочь увлеклась и
приклеилась к самому гиду. Загоняя ногу в непослушный скользкий шлепанец,
штурман вдруг рядом с дверью на стене увидел пульсирующий указатель в буфет.
Монолитная группа скрылась в соседнем зале, а штурман допятился до боковой
арки и, поднырнув под властную мраморную руку с отколотым до половины
указательным пальцем, зашагал вдоль стен, завешанных вылинявшими коврами.
Сухой голос преследовал и долбил о Ренессансе.
Штурман, войдя в буфет, стянул наушники, передвинул кобуру с бластером на
живот и устроился в старинном кресле перед столом, заваленным пирожными.
Эклеры были чрезвычайно свежи, безе наполняли рот лимонной прохладой,
корзинки похрустывали.
Допив кофе, штурман стряхнул с кобуры крошки и задремал. Его убаюкал
голос, еле проклевывающийся из наушников.
Когда он проснулся, наушники упорно молчали. Экскурсия кончилась.
Штурман, выбрав самый большой, густо облитый шоколадом эклер, зажмурился.
Пусть доченька помается в ожидании, пусть понервничает... Затащила на
какое-то кладбище... Тоска... Мертвые планеты и то интереснее...
Облизав сладкие пальцы и протерев их влажной салфеткой, штурман вернулся в
пустой зал и в ожидании следующей группы, с которой собирался благополучно
финишировать, ткнулся носом в ближайшую картину.
Надо же, сплошные трещины... Настоящая пустыня... Что они, замазать их не
могут?.. Краски жалеют...
- Любезный друг, разве таким оригинальным способом возможно постижение
этого примечательнейшего шедевра позднего Возрождения?
Штурман выпрямился, поправил кобуру.
-А вы знаете, что один из ваших испепелил такой игрушкой луврский
автопортрет Рембрандта? - жилистый рослый старик ткнул корявым пальцем в
бластер. - Удивляюсь, как разведчиков еще пускают в музеи.
- Брехня...
И тут в зал вплыла во главе с робогидом одуревшая масса. Разведчика
оттеснили от старика. Люди, как привязанные, прошли вдоль рам и перекочевали в
соседний зал. Дружное шарканье ног схлынуло, оставив шуршащее в тяжелых шторах
сонное эхо.
- Бред! Не верю, - штурман шагнул к старику. - Конечно, разобраться в этом
вот наследии прошлого нам трудновато... Но чтобы грохнуть по искусству -
извините, оно же для разведчика не представляет опасности...
- Нет, находиться рядом с изумительным созданием человеческого гения и
быть слепым! Мне вас искренне жаль. Я простить себе не смогу, если вы уйдете,
даже не прикоснувшись краешком души...
- Жаль, что дочки здесь нет. Вот с ней вы бы нашли общий язык. А я, кроме
какого-то тяжелого, чужого чувства, среди этих картин ничего больше не
испытываю. Они давят, как мертвые планеты, честное слово.
- Вам надо расслабиться... Встаньте-ка сюда. Главное - поймать точку...
Штурман неуклюже топтался рядом со стариком, гремя шлепанцами - но вдруг
замер. Рука его рванул
