Березин Федор - Война Две Тысячи Тридцатого 2
ФЁДОР БЕРЕЗИН
ВОЙНА 2030
ПОЖАР МЕТРОПОЛИИ
Тридцатый год нового тысячелетия, битва в самом разгаре.
Суперармаде США нанесен сокрушительный удар. Непотопляемая авианосная линейка разрушена. Не так просто оказалось искромсать мир, когда тебе противостоят бойцы, закованные в кевларовую броню, и хакеры из далекой России. Но они люди, и они могут попасть в плен. Дальше обычный набор: пытки, допросы с сывороткой правды, обещание золотых гор и сладкой жизни в сытой Америке, надо всего лишь предать эту далекую Рашу. И надо же такому случиться: в зажравшейся стране под названием США начинается бунт, и негр идет против белого, латинос тоже идет против белого, а белый идет против обоих. В общем, Америка катится в тартарары, а русский солдат снова сражается...
Они на нас полезли. Мы их не трогали, ведь так? И теперь мы пришли свести некоторые личные счеты. Демичев пел о бананово-лимонном Сингапуре, но даже ежу понятно, что это и была благородная ярость человека, ведущего священную войну с металлическими «тиграми», которые, в сущности, всегда оказываются в дураках, когда сталкиваются с человеком, хотя поначалу всегда кажется иначе.
Михаил Анчаров «Золотой дождь»
ПРОЛОГ
Он умирал. Аллегорически он напоминал огромного кита, выброшенного на берег от сбоя биологических приборов локации или же неправильной интерпретации гидроакустического отражения подводного мира. Кит еще жив, но помещен в иную вселенную — ужасный мир, из которого его предки бежали так давно, что ноги успели обратиться ластами. Кит жив, однако знает — ему никак не успеть произвести обратное преобразование — кожный покров пересохнет раньше, а большой шестикилограммовый мозг в голове стечет сгустком расплавленного жира. Кит жаждет орать от боли, но умирает молча: в новой среде обитания он не способен породить сверхмощный акустический луч, могущий запросто лишить разума целую стаю макрели.
Он умирал, но не являлся китом, хотя был не меньше — наоборот, много больше и тяжелей. Да и вообще, с фактографической точки зрения, он не обязан был даже уметь умирать. Он являлся механизмом, или скорее симбиозом множества механизмов. Очень сложным, очень многофункциональным, но все-таки примитивным по строению даже в сравнении с бактерией. Но все же он умирал, ибо, как и кит, оказался внезапно выброшен в непривычную, парализующую двигательную систему обстановку. Умеющий пронизывать моря и пересекать океаны, он был обездвижен и покоился посреди суши, правда, не на тысячи, а всего на пятьдесят метров выше уровня моря.
Остатки некогда оберегавшей его воды до сих пор стекали по его телу, а огромная лужа под ним не собиралась запросто сдаваться тропическому солнцу. Но что с того? Он попал в западню, ибо доверился еще более огромному, но совсем уж примитивному механизму, осуществляющему функцию, сходную с переливанием крови. Однако этот чудовищный — двухсотметровой толщины — капилляр перекачивал не кровь. Он осуществлял функцию соответствующей масштабности. Являлся связующей нитью двух распластанных по планете и разделенных материковым телом океанов. Качал их кровь — соленую морскую воду с одного в другой и обратно. Разумеется, наивные маленькие существа, входящие в симбиозную связь с агрегатом капилляра, не считали это главным. Они регулировали некий товарооборот: перекачка соленой воды оказывалась дополнительной, паразитной работой. Но это, конечно, по их букашечному мнению.
Однако сейчас чудовищный капилляр, протянутый в прореху горных цепей, оборвался. Чей-то великанский скальпель чиркнул по ег
