Биленкин Дмитрий Александрович - Покушение На Историю
Дмитрий Биленкин
Покушение на историю
Смерть, и гонения, и напасти, и
вся видимая злая перед глазами ти
да будут по все дни и времена.
Владимир Мономах
Мораль этой истории еще не скоро будет понята до конца...
Поздней осенью 1237 года орды Батыя устремились к Рязани, откуда должен
был начаться погром русской земли, а следом всей остальной Европы.
Позади в пепелище осталось царство прикамских булгар. Двигались
хлебнувшие крови, погрузившие руки в добычу, захлестнувшие аркан на шее
поверженных, разгоряченно стремившиеся вперед к закромам всех народов,
какие встретятся на пути к Последнему морю. Так завещал Чингисхан,
которого помнили, знали, с кем выжгли землю от мутных рек Поднебесной
империи до причерноморских степей. Внук "потрясателя вселенной" довершал
начатое, он вел их к соленой воде океана, к тому краю света, где западает
солнце, и дорога туда была теперь ближе, чем к месту, где оно восстает из
вод и где уже побывал конь степняка. Сражения и победы, золото и рабы,
стоны втоптанных в пыль и упоение силой; и когда все завершится, то каждый
станет богат и можно сладостно подремать у костра, зная, что весь мир
покорно служит тебе.
Остановить их могла разве что внезапная смерть полководца. Но такая
смерть не грозила Батыю, ибо что совершилось в истории, то уже неизменно.
Если не принимать в расчет тех двоих, что в ночной тьме подкрадывались к
шатру победоносного воителя. Они уже миновали наружные посты.
Ничтожно трехсоттысячное полчище степняков среди просторов земли, но
внутри становища - огромно. И даже сонное оно опасней гнезда ядовитых
змей. На что может рассчитывать проникший туда смельчак? Пусть осенний
мрак непрогляден, а разноплеменная орда крепко спит. Но тьма, в которой ты
сам незряч, и предаст: либо невольный шорох встревожит охрану, либо
ненароком всполошишь собак, либо сослепу напорешься на вышедшего до ветру
степняка, который чует не хуже собаки. Но даже если и повезет, кто
подберется незамеченным к золотистому шатру Батыя? Здесь не гаснут костры,
тут бессонная стража, охраняющая не так от врагов, как от своих же ханов,
которые жаждут погибели джихангира. Такие есть, и никому не прокрасться к
ложу владыки.
Но те двое видели ночью не хуже, чем днем. Это давало им преимущество.
Никем не замеченные, никого не потревожившие, они были недалеко от цели.
За ними спешил третий. Это был я. И я должен был остановить тех двоих.
То, что они были мальчишками, не облегчало мою задачу. Скорее наоборот.
У всякого века свои заботы, свои успехи, свои просчеты и свои
неожиданности. Когда перемещение во времени стало реальностью, возникло
множество проблем, которые, впрочем, поддавались разрешению. Вот разве что
мальчишки...
И в самом деле, разве предусмотришь все внезапности жизни? Каждый
хроноскаф взят под охрану, хотя в наши дни его можно оставить где угодно и
быть уверенным, что им не воспользуются. Медицина надежно упреждает
безумие, а нормальный человек сам себе сторож. К началу двадцать первого
столетия обнаружилось, что далее нельзя воевать; позже выявилось и другое.
Никакая подлинно развитая цивилизация не просуществует и века без совести
и ответственности своих граждан: слишком грозны используемые ею силы,
слишком велика цена опрометчивости. Это понимал любой взрослый, и
хроноскаф был неприкосновенен. Но, как говорили в старину, береженого бог
бережет. Мало ли что! Скажем, дети - не по злому умыслу, а по естественной
для их возраста беспечности - могли... Словом, все хроноскафы
