Биленкин Дмитрий Александрович - Путь Абогина
Дмитрий Биленкин
Путь Абогина
Солнца не было уже много дней подряд, с неба часто падал мокрый
умирающий снег, бессильно ложился под колеса машин, которые, с шипением
размазывая жижу и грязь, выхлестами брызг теснили прохожих к домам, таким
же тоскливым и серым в непогоду, как мутный свет городского дня. После
работы все спешили вжаться в автобусы и троллейбусы, ехали там, грея друг
друга сквозь влажную ткань одежды, затем торопливо и молча растекались по
домам, где их ждало ровное тепло батарей и привычное, как домашние
тапочки, свечение телевизора.
Абогина вместе с другими автобус выплюнул на край тротуара и с
надсадным подвывом покатил дальше, тяжелый, поскрипывающий, заляпанный
грязью. Абогин, потянув носом воздух, замер. Небо было унылым и грязным,
как вода после стирки, голые прутики сирени веником торчали над решеткой
ограды, в промозглом воздухе тлел перегар бензина, но сквозь него, сквозь
привкус грязи, сырой резины, металла пробивался смутный сигнал весны. Не
запах - далекий, словно ниоткуда, зов весны был в воздухе!
Странно, еще утром весны не чувствовалось, Абогин был в этом уверен.
Ветер с полей? И его не было. Вообще, чем пахнет весна? Талым снегом,
клейкой землей, влажным теплом? Нет, нет, все это бывает и в ноябре...
"А ведь мы не знаем, чем пахнет весна!" Улыбнувшись, Абогин, как в
детстве, отмахнул портфелем и с места перескочил мутную, шириной метра в
два лужу. Нога чуть-чуть не дотянула, из-под каблука брызнул фонтанчик
жижи. "Старею", - без сожаления подумал Абогин, как может подумать лишь
тот, кому еще очень далеко до старости.
Стукнула дверь подъезда, навстречу вышел писатель, опустив голову,
грузноватой походкой двинулся мимо Абогина. Они не были знакомы, хотя
давно жили рядом, вернее, Абогин-то знал писателя, знал по его редким
негромким книгам, у которых, однако, были свои почитатели, куда более
зоркие и проницательные, по убеждению Абогина, чем все привычно ценящие
привычное литкритики.
- Здравствуйте, Кирилл Степанович, - неожиданно для себя проговорил он.
- Добрый день, - приостановившись, писатель близоруко сощурился, от
чего его крупное лицо застыло и напряглось. - Вы...
- Ваш сосед по дому, Игорь Абогин, - пояснил Абогин. - Но это неважно:
читатель знает писателя, обратное не столь существенно. Просто у меня,
если вы не очень торопитесь, небольшой к вам вопрос.
- Да, пожалуйста... Хлеб подождет.
Рука писателя машинально сунулась в карман пальто, где, очевидно,
лежала авоська. Все как у всех, то ли с разочарованием, то ли с
удовлетворением отметил Абогин. Что же его потянуло заговорить?
- Охотно провожу вас до булочной, хотя сомнительно, чтобы там сейчас
был свежий хлеб, - сказал он.
- Ничего, нужен еще и сахар... Так в чем же вопрос?
- Однажды вы высказали ту мысль, что потребность самореализации так же
сильна в человеке, как зов продолжения рода.
- Простите, это не я, - мягко возразил писатель. - То же самое было
сказано задолго до меня.
- Верно. Но вы связали это свойство с всеобщим диктатом эволюционных
закономерностей, которые заставляют растение взламывать асфальт, а
человека выкладываться до предела. Чем, однако, тяга к самореализации
может обернуться в будущем? Ведет ли она только к предельному раскрытию
всех возможностей человека или к качественному преобразованию их самих?
- Хм... - замедлив шаг, писатель, как всякий попавший в затруднение
курильщик, потянулся за сигаретами. - Курите?
- Спасибо, нет.
- И правильно делаете, - наклоненное к ого
