Битов Андрей - Ожидание Обезьян
Андрей Битов
Ожидание обезьян
Ты выпил!.. без меня?
"Моцарт и Сальери".
I. КОНЬ
23 августа 1983... хотел написать я. Еще подумал написать: шесть часов
утра, -и тогда подумал: не слишком ли. Не лучше ли прославить место, возникшее
неожиданно не только за окном, но и в тексте, но и тут заподозрил недоброе: не
отвлечет ли читателя экзотическое слово Тамыш от всего, что я только что
осилил? не разоблачу ли я себя подобным памятником, ибо что и есть дата и
место написания как не надгробный памятник: "произведению от автора"? Ладно,
пусть будет только дата. И хотя юридически, в смысле астрономически, уже 24-е,
- имеет автор право ставить и 23-е... все-таки нечетное предпочтительнее. Эти
сытеющие, по мере приближения к самому концу торжествующие соображения об
увековечивании собственных усилий - путались внутри последнего предложения,
которое я оттягивал из последних сил, жадно слизывая из окошка первые капли
рассвета: белую стену, проступавшую в расступающемся сумраке, кур и индюшек на
все более зеленеющей траве, телку Мани-Мани, лепешку мамы Нателлы - всю дивную
жизнь, что придвинулась ко мне, как награда, так близко, что невозможно более
терпеть это нетерпение, и я кончаю эту повесть с цыпленком на левой ноге
и не успел я поставить точку...
как ОН стряхнул цыпленка с ноги и, прежде чем я успел о чем-либо таком
подумать, уже достал ни разу еще не ношенные мною белые джинсы и в п р ы г н у
л в них так стремительно и дерзко - никогда бы не подумал, что такое возможно
- именно впрыгнул, сразу обеими нижними конечностями; не сначала одну ногу,
потом другую, неловко танцуя и теряя равновесие в спешке, а сразу - обеими, и
молнией - вжик!, и они пришлись ЕМУ как влитые, даже чересчур, тесня и
поджимая снизу столь долго не востребованное мужское хозяйство, и были разве
несколько длинноваты...
В конце концов, я не возражал. Я достаточно томил и мучил ЕГО, давая лишь
немного есть и долго спать, раз в день выгуливая к морю и купая; не позволял
ЕМУ ни капли алкоголя, ни даже помыслить о прекрасной половине... Я не
позволял ЕМУ также слишком долго гладить всяких там местных деток, щенят и
поросят, чтобы не дать развиться подозреваемой мною в НЕМ склонности к
педофилии. И так целый месяц!
Так можно было выдержать, лишь только сразу п о с т а в и в себя. Как
только мы появились в Тамыше и нас приветствовало население, степенно и
нетерпеливо стекаясь из близлежащих дворов и целуя нам плечи в естественном
ожидании освященного обычаем пира, я тут же заявил, что нет, я пишу - мы не
пьем, чем поверг, надо сказать... и если бы не предстоявшие сегодня же на
другом краю села поминки, не знаю, чем бы еще это кончилось. Во всяком случае,
Аслан, наш сосед, впоследствии уверял меня, что могло добром и не кончиться,
если бы за нами не стояли т а к и е люди, как Алеша и Бадз.
Но и на следующий и на еще следующий день мужественные и небритые лица
односельчан, казалось, застряли со вчерашнего меж кольями нашей ограды. Их
терпеливо-приветливый взгляд выражал уверенность, что сегодня уж мы
передумаем... но - нет, нет! мы работаем, - беззастенчиво заявлял я. Хотя о
какой работе могла идти речь, когда ОН у меня впал в такое уныние от всей этой
"силы воли"! Я скрывался в доме, как узник, стыдясь честности их взгляда на
меня. Всем селом, всем миром они жалели ЕГО.
Через день, буквально на пять минут, проверял мое состояние Аслан. Этот в
высшей степени достойный молодой человек рано остался без отца, и теперь на
нем лежало все
