Бобров Михаил - Серое Утро
Михаил Бобров
Серое утро
Соул - застывшая молния. Откровение главного пути.
Великая энергия солнца - не подарок, а поручение.
Не ставьте ограничений - сейчас вы более свободны, чем всегда.
"Руны - названия и толкования".
Неизвестный автор.
К этому утру лучше всего подходила музыка ДДТ. Не песня - ни одна из их
песен; а музыка, проигрыш, кажущаяся бессмысленной музыкальная тема, создающая
ощущение чего-то подкрадывающегося, страшного своей неизвестностью.
Когда песня, наконец, начиналась - даже такая мутная и тяжелая, как "Мир
номер ноль" - можно было вздыхать с облегчением.
Вверх от вокзала по главной улице неспешно шагала какая-то женщина. Или
мужчина - если он предпочитал носить тяжелые густые светло-каштановые волосы
до пояса. На Отрогах ни мужчины, ни женщины не носили очень длинных волос.
Будь на улицах горожане, на человека бы оборачивались или пытались бы украдкой
заглянуть ему в лицо - под довольно неудобный брезентовый капюшон. Но утро
только-только занималось; диву даваться было еще некому.
Далеко сзади, на вокзале, завизжал сигнал отправки. Второй... Третий...
Состав быстро оторвался от перрона и ушел вниз - в предгорья, а потом и в
долины.
Человек на утренней улице оглянулся, проводил лязгающие вагоны взглядом,
сел прямо на брусчатку с чисто женской непосредственностью и искренностью, и
разрыдался прямо посреди полосы.
Словно в ответ на рыдания, из-за угла вышел мужчина в ярко-апельсиновом
комбинезоне дорожного рабочего и какой-то ременной сбруе поверх. Он попытался
помочь плачущей женщине встать, но сделать это было ничуть не легче, чем
загонять в землю дождевых червей. Видимо, осознав бессмысленность уговоров,
мужчина встряхнул рыдающую русалку за плечи. Это помогло. Опираясь на его
руку, она выпрямилась и принялась утирать слезы. Утренняя сырость оседала на
одежде обоих. С долин рвануло теплым ветром; ровным гулом отозвался черный
еловый лес на склонах.
***
Кто придумал название профессии "специалист по истории религий", никто уже
не знает, наверное. Впрочем, в инете наверняка нетрудно найти. Впрочем, где
теперь тот инет!
Впрочем, все по порядку. Когда ей рассказали, что Франт застал еще в
Кавказских горах храм и местность, где крестились одним пальцем - а не двумя и
не тремя - запахло статьей... даже, может быть, и в "Нейчур". Тогда она еще не
очень обратила внимания на две вещи: Франт сказал буквально "Я был на Кавказе
и вернулся живым"; а вторая - ее парень оказался специалистом только по
знакомствам, и она это знала уже тогда. Но ей как раз такой и был нужен.
Инженера она не хотела категорически - насмотрелась на мамино мыканье;
новоруса подцепить как-то было ей боязно, ну а с бандитами какая же дура будет
связываться? Еще пристрелят за компанию. Так что когда по дороге домой к ней
очевидно подъехал симпатичный Лешка с букетом огромных любимых белых роз...
ладно, в любой момент можно послать его нахрен, если что-то пойдет не так.
Вариант вырисовывался практически идеальный - парень был мажор, но мажор
воспитанный и всегда готовый подшутить над своей мажорностью. И с некоторым
даже достоинством; что, впрочем, ее тогда особенно не занимало. Честь, совесть
- это все мужские заморочки. С мужчиной можно делать все что угодно, если
умеючи. А она считала, что умеет.
Поэтому поехать поискать храм рискнула. Тогда еще не воевали, грузины
русским были друзья и братья, и в горах всерьез опасались только лавин.
Когда же началась война, Лешка исчез. Изник из гостиницы в одну ноч
