Бонч-Осмоловская Марина - Рождественский Романс
Марина Бонч-Осмоловская
Рождественский романс
Круглый двор завален снегом. Елки, кусты толпятся вокруг дома, а
винтовая красная лестница горит в снегах алым цветом. Солнечный луч
перескочил с нее на красное подбрюшье машины, Ганс окинул ее взглядом: нет
машины - один сугроб! Далекий путь, уже выезжать, а от машины осталось одно
брюхо! Ганс снег на дверце поковырял - дырка для ключа замерзла. За одну
ночь завалило! Да после дождя! В лицо ему бросилась кровь, он ногой топнул.
Отбежал от машины пару шагов. Шайссе! Шайссе!# крикнул оттуда на машину.
Обежал ее. Ногой пнул. Начал сбрасывать снег рукавом, нет, не то. И даже
непонятно, как надо... когда после дождя... да когда торопишься... Ганс
потер щетину, оглянулся на свои окна, жены не видно. Может, папе позвонить,
узнать, с чего он начинает?..
Ганс пошел по винтовой лестнице к себе на второй этаж и, пока шел,
решил не звонить, найти щетку какую... На все случаи жизни - если надо что
сделать или починить - у Ганса было множество удобных приспособлений всех
видов и фасонов, и для каждого дела - особое, а на этот случай, к Гансову
собственному удивлению, не оказалось просто ничего.
Ганс из дома притащил пару картонок, совок для пыли. Картонки сразу
развалились, совок дошел до льда - дальше нельзя. Ганс тер и чистил
деревянной ручкой, лед отколупывал по кусочкам. Скоро появилась Рита, жена,
принесла ведро горячей воды.
- А вода здесь при чем?
- Как при чем? - поразилась Рита. - Воду на машину вылей - мы так в
Казахстане делали!
- Ах, в Казахстане...
Это Ганс про себя подумал, но сдержался: такая красивая, любимая жена,
четыре месяца назад поженились.
"Странный выбор, - тетушка Хайди сказала. - Из Казахстана... Можно я
скажу дядьям, что она русская, но немецкого происхождения?" - вкрадчиво так
спросила. "Конечно!" - Ганс обрадовался, ведь Рита и есть немка, Вальтер,
хорошо по-немецки говорит, но, конечно, с акцентом. "Хорошо, что Вальтер, но
странно, Ганс..." - родственники мнения не изменили. Герхард, брат его, так
бы не поступил. Герхард пальто купил, длинное, как у папы, синее, на зеленой
подкладке, он, как папа, бреется утром и вечером, хоть в детали какой
мелкой, а всегда виден лоск. На миллион немецких марок выглядит, тетя Хайди
сказала, - не на евро. Во всем у них с Гансом разница: Герхард пошел бы и
папе позвонил, а не поливал машину водой.
Это потому, что Ганса этот дом испортил. Мама и папа не скажут, но все
прозрачно. Кожаные ботинки из лучшего магазина Ганс сносил три года назад и
с тех пор покупает кроссовки, это раз. Сколько лет рулит на старом Опеле -
два. На Опелях и Фордах ездят механики, плотники, в принципе, здесь все
правильно. Ганс в этой гостинице домоуправ, ведет хозяйство, здесь и живет,
квартира у него двухэтажная, красивая. А должность небольшая, это все
понимают, и над ним стоит грозная начальница: быстрая, непреклонная в
решениях, у нее большие, прозрачные глаза, ее Рита боится. Но, с другой
стороны, Ганс год назад стал менеджером, хотя он очень молод. Под его
началом три уборщицы и рабочий, который умеет подкрутить и подвинтить все,
как надо, кусты стрижет, листья вывозит. Менеджер должен другую машину
купить, уже прошло время Опеля. Сколько маме пришлось намекать, и только
теперь Ганс собрался купить другую, наконец. Сказал, что это будет японская
машина. Испортил Ганса этот дом! Гостиница эта! При университете. Здесь
живут командировочные немцы, но в основном, едут со всего света: китайцы,
русские, французы, по
