Библиотека в кармане -русские авторы

         

Бондарев Юрий - Игра


Юрий Бондарев
Игра
Одну половину избы занимали хозяева, другую - четверо рабочих
геологической партии.
Это были молодые, крепкие, безалаберные парни, и тесная комната их по
ужасному хаосу своему напоминала студенческое общежитие. Здесь порожняя
бутылка постоянно исполняла роль пепельницы, а распорядок недельной уборки
нарушался зависимо от общего настроения. В первые же дни зимовки
строго-вежливый армянин Абашикян повесил под засыпающими от старости
ходиками объявление: "Пожалуйста, будьте любезны, не подметайте".
Категорическая эта просьба относилась к хозяевам. В тех случаях, когда она
нарушалась, квартиранты чувствовали себя глубоко задетыми. Тогда самый
старший из них, полтавчанин Сивошапка, по обыкновению, последним приходя
из тайги, раздумчиво и долго скреб затылок, длительно оглядывал
подметенную комнату, раздеваясь, садился на койку, после чего с
медлительностью заключал: "Ось тоби история, щоб вам, черти ленивые,
треснуло". Его лицо выражало конфуз, сморщенный лоб - глубокомыслие.
Услышав его голос, все разом подымали головы со своих коек, изображая
деловое внимание. Всем казалось: Сивошапка, как это бывало иногда,
побагровеет, подтянет широченные свои трусы и, вскочив, крепко расставив
волосатые свои ноги, оглушительно рявкнет: "А ну, боровы! Що це такэ, а?"
Однако через минуту на круглом лице его растекалось миролюбивое благодушие
- он шумно вздыхал и принимался шарить рукой по полу.
- Где вона тут? - начальственно кричал он.
Как всегда, пепельница стояла под койкой Абашикяна, заядлого
курильщика, но гот, молча повернувшись к стене, начинал осторожно дышать
носом - делал вид, что спит.
Звучно шлепая босыми ногами, Сивошапка подходил к койке Абашикяна и,
сердито кряхтя, выуживал из-под нее бутылку и при этом ворчал:
- Порядка нема, дручки стоеросовые... А может, у меня мыслей гора,
треба думати...
С задумчивым видом он свертывал умопомрачительной длины цигарку,
закуривал, лениво цедил сквозь ноздри дым, рассеянно стряхивал пепел с
этой непомерной самокрутки, стараясь попасть в горлышко бутылки. По
вечерам он лежал и думал. Его грустно-мечтательные карие глаза становились
то теплыми и нежными, будто в них попадало украинское солнце, то
золотистыми, будто в них отражались желтые подсолнухи, полуденно обогретые
нездешним зноем.
- Ну, Сивошапка или с жинкой обнимается, или галушки наминает, -
полушутливо говорил тогда Банников, не обращаясь ни к кому в отдельности,
и подмигивал.
Это был сильный, с атлетическим торсом парень лет тридцати, со светлыми
насмешливыми глазами и тонким волевым ртом. На его тумбочке стоял флакон
тройного одеколона, лежала щеточка для волос, над кроватью блестело
круглое изящное зеркальце, которое он возил с собой. "Скажи пожалуйста!" -
фыркая в нос, поражался аскетически настроенный Абашикян, каждый раз видя,
как по утрам, после бритья, умывался одеколоном чистоплотный Банников.
Однако он и все остальные относились к Банникову с нескрываемым уважением:
по опыту своему это был незаменимый человек в геологической партии.
Говорили, что он когда-то учился в институте, но не кончил его и вот уже
несколько лет простым рабочим бродил с разными геологическими партиями по
Сибири в поисках удачи.
Партия рабочих зимовала в таежной деревушке, и в непогожие дни эти
мучающиеся бездельем здоровые парни с утра валялись на койках, слушая рев
пурги за окнами, тонкий писк ветра в щелях ставен; иногда лениво и
безвкусно пили спирт, коротая скуку декабрьских вечеров.
Но





Содержание раздела