Бояджиева Мила - Дар Полночного Святого
МИЛА БОЯДЖИЕВА
ДАР ПОЛНОЧНОГО СВЯТОГО
Посвящается Антонине Константиновне Бояджиевой
ПРОЛОГ
Норковая шуба до пят не для московских сугробов - слякотно-серых,
чавкающих в глубине вязкой, не стынущей грязью. Подобрав широкие полы,
женщина с облегчением выбралась на протоптанную дорожку и перевела дух. Все
правильно: за спиной светятся сквозь метель окна многоэтажного спального
района, справа муравьиная тропа, ведущая к автобусной остановке, слева
ядовито мерцает вывеска супермаркета, появившегося на месте пивной
"стекляшки". Впереди - шоссе, стена темных, оснеженных елок, километражный
указатель на обочине. Возле него - темная машина с погашенными огнями, - та
самая! Сердце тревожно ухнуло и зачастило. Натянув на голову съехавший
пушистый шарф, женщина торопливо отряхнулась. Крупные снежные хлопья, косо
мелькающие в мертвенном свете фонарей, превратили её в снеговик - мех,
длинные пряди разметанных по плечам волос и даже зажатая под мышкой сумочка
пропитались влагой, словно побывали под душем.
Черт бы побрал этот сумасшедший март, эту не унимающуюся вторые сутки
метель, широченную громоздкую шубу и совершенно феноменальную способность
влипать в дурацкие ситуации! Ведь понятно было сразу - бредовая,
рискованная затея! Но отступать поздно.
"Была не была!" - Женщина в палевой норковой шубе обмахнула мокрое
лицо отяжелевшей от влаги варежкой и решительно рванулась к притаившемуся
на противоположной стороне шоссе автомобилю. В ту же секунду вынырнувшая
из-за поворота иномарка ослепила её, взвизгнула тормозами, сбила с ног и
отбросила в придорожный сугроб. Все произошло очень быстро, как на
рекламном ролике триллера.
И вновь замелькали в ночи белые хлопья.
Мерно сновали дворники, расчищая стекло остановившегося автомобиля.
Сидящие в нем переглянулись - сбитая женщина не шевелилась, снег торопливо
покрывал распростертое у обочины тело, отлетевшую к колесам сумочку. В
ярком свете фар застыло спокойное, будто спящее лицо. Вьющиеся светлые
пряди у виска пропитались чем-то блестящим и черным.
- Кровь... Гаси огни! - скомандовал сидевший рядом с водителем
очкастый интеллигент и выскочил на дорогу.
Тот, что был за рулем, пребывал в столбняке. Ему хотелось изо всех сил
отжать газ и мчаться дальше от проклятого места. Дальше, дальше, туда, где
греет песок беззаботное солнце и шелестят над крышей бунгало лохматые
пальмы. Он всегда знал, что ему надо, но совершенно не умел этого
добиваться. Курносые толстяки, как правило, беспринципны и мягкосердечны.
Тем более, с фамилией Плаксин. Может быть поэтому страстно желавший удрать
человек спасовал перед обстоятельствами. Он помог втащить в машину
находящуюся без сознания, а возможно, и мертвую женщину. Ее голова
безжизненно упала на велюровую спинку кресла, по щеке протянулась уходящая
за воротник черная дорожка. Выглядело все это, как в кошмарном сне.
Плаксина прорвало: вытаращив глаза, брызжа слюной, он стал кричать что-то
невнятное и, вцепившись в шубу, пытался выволочь жертву наезда из машины.
- Бросим её здесь! Не будь кретином, Гаррик! Сматываемся! Никого не
видать, "жигуль" под указателем пустой... Свидетелей нет... Учти, я буду
клясться, что за рулем сидел ты! Тачка твоя, твои проблемы.
- Заткнись, ублюдок! С мозгами у тебя большие проблемы, понял? Может,
ты жаждешь встречи с ментами? - Сев за руль, Гаррик открыл сумочку
пострадавшей. Изучил содержимое и в сердцах сплюнул сквозь зубы: -
Проклятье! Это она.
- Она?! - Плаксин с ужасом уставился в лицо
