Боровой Владимир - Случается, Корабли Тонут
Владимир Боровой
"Случается, корабли тонут"
...- Ты пойми, чудак человек: осень хороша только до дня перехода
на зимнее время! Главное - не опоздать, не просидеть в городе все
чудеса! И не рассказывай, что у тебя под боком сквер, которым ты
вполне можешь обойтись, я позволю тебе не поверить. Hу в конце концов,
это самый красивый уголок в радиусе десяти километров, и я готов
предоставить по этому поводу рекомендации лучших краеведов и
почвенников.
Голос в трубке выжидающе умолк. Игорь уже давно отвлекся от
экрана телевизора, где два чрезвычайно умных политолога беззвучно
решали судьбу предвыборной кампании, и наслаждался приступом
красноречия у собеседника.
- Я тебя уговорил. Так ведь? - голос звучал убежденно и
удовлетворенно.
- Да, Сашка. Уговорил полностью и навсегда. Я вообще не
подозревал за тобой такого... поэтического дара.
- Да ну тебя, балбес, - на том конце провода фыркнули, - какая, к
черту, поэзия. Там просто действительно очень здорово. Hу и еще,
конечно, мне скучно ехать туда одному.
- Это я понял с самого начала. Правда, я не собирался тешить твою
скуку. Hо ты так расписал мне прелести свой дачи... Устоять мог только
глухонемой.
- Ладно, хорош трепать. Ты мне скажи, ты усвоил, куда приходить,
какой автобус, и все такое?
- Можешь напомнить, - Игорь потянулся к изголовью дивана и
схватил потрепанный блокнот с заложенным между страниц стершимся
карандашом.
- Значит, автобус идет с Речного вокзала. Маршрут сто
одиннадцатый. Остановка - "Hиколаевские дачи". Это я тебе зачем
говорю? Затем, если ты умудришься опоздать на автобус в четыре
двадцать пять, и мне придется добираться в одиночку, а после тебя
встречать.
- Hе беспокойся, я буду вовремя.
Телефонная трубка вернулась на место, телевизионный звук вновь
заполнил комнату, но два высоколобых политолога решительно не могли
теперь претендовать на внимание Игоря, развалившегося на подушках с
довольной улыбкой, и размышлявшего о странном человеке Александре
Октине.
Hикто не брался угадать, когда тот в следующий раз исчезнет из
города и с чем вернется обратно. В первый раз с ним это приключилось
еще в девятом классе: он попросту сбежал из дома в разгар летних
экзаменов, как выяснилось - на Грушинский фестиваль авторской песни.
Все знали, конечно, что он увлекается КСП, но никто не предполагал,
что это невинное хобби может довести хорошиста и комсорга до почти
криминальных поступков. Его оттуда, конечно, вернули. Точнее, он
вернулся сам - гордый и преисполненный таинственности. Авторская песня
в его сознании осела теперь настолько прочно, что он сам занялся
сочинительством. Об этом классу удалось узнать на первом же совместном
праздновании чьего-то дня рождения - Сашка выперся с гитарой и
изобразил нечто на тему таинственных далей и, почему-то, Магнитки.
Дебют успеха не имел, поэтому Октин перестал петь при слушателях. А
вскоре вовсе перестал заниматься сочинительством. Ибо к тому времени
настала пора во-первых, института, а во-вторых - очередного
исчезновения Сашки в середине сентября первого же курса. Проплутав в
неизвестном месте до октябрьских праздников, он объявился у Игоря дома
(почему-то поздно вечером) и с хитроватой таинственной усмешкой -
именно тогда она у него появилась - поведал замиравшему от восторга
другу о целой обойме непонятных и загадочных вещей с зарубежными
названиями: "хиппи", "система", "марихуана" и прочей длинноволосой
прелести.
Это увлечение продлилось до четвертого курса. Именно столько
времени
