Булычев Кир - Марсианское Зелье
Кир Булычев. Марсианское зельеОцените этот текст:Не читал10987654321
Кир Булычев. Марсианское зелье
1
Корнелий Удалов не решился один идти с жалобой в универмаг. Он
спустился вниз, позвал на помощь соседа. Грубин, услыхав просьбу, долго
хохотал, но не отказал и даже был польщен. Отодвинул микроскоп, закатал
рисовое зернышко в мягкую бумагу, положил в ящик стола. Потом шагнул к
трехсотлитровому самодельному аквариуму и взял наброшенный на него черный
пиджак с блеском на локтях. Пиджаком Грубин спасал тропических рыбок от
говорящего ворона. Ворон их пугал, болтал клювом в воде.
- Ты, Корнелий, не робей, - говорил Грубин, надевая пиджак поверх
голубой застиранной майки. - В ракетостроении перекосов быть не должно.
Ворон забил крыльями, запросился на волю, но Грубин его с собой не
взял, напротив - сунул в шкаф, запер.
Удалов подхватил большой прозрачный мешок, в котором покоилась
оказавшаяся дефектной красная пластиковая ракета на желтой пусковой
установке, купленная в подарок сыну Максимке, пониже надвинул соломенную
шляпу и первым направился к двери.
Грубин, превосходивший Корнелия ростом на три головы, шагал
размашисто, мотал нечесаной шевелюрой, посмеивался и громко рассуждал.
Удалов шел мелко, потел и боялся, что его увидят знакомые.
Жена Удалова, Ксения, крикнула им вслед со двора:
- Без замены не являйся!
- Ну-ну, - сказал Грубин негромко.
Они пошли по улице.
Двухэтажный, большей частью каменный, некогда купеческий, а теперь
районный центр, город Великий Гусляр к концу июня раскалился от затяжной
засухи. Редкие грузовики, газики и автобусы, проезжавшие по Пушкинской
улице, тянули за собой длинные конусы желтой пыли и оттого напоминали
приземлившихся парашютистов.
Был второй час дня и самая жара. На улицах показывались только те
люди, которым это было крайне необходимо. Потому Корнелий и выбрал такое
время, а не вечер. Он даже пожертвовал обеденным перерывом: надеялся,
универмаг пуст и не стыдно будет поднимать разговор из-за чепуховой
игрушки.
Миновали аптеку. Грубин поздоровался с сидевшим у окна провизором
Савичем.
- Не жарко, - спросил Савич, поглядев на Грубина поверх очков.
Сам Савич был потный и дышал ртом.
- Идем на конфликт! - громко сказал Грубин. - Вменяем иск против
государства!
Удалов уже жалел, что позвал Грубина. Он дернул соседа за полу
пиджака, чтобы тот не задерживался.
- И вы тоже, товарищ Удалов? - Провизор обрадовался случаю отвлечься.
- У вас опять неприятности?
Удалов буркнул невнятное и прибавил ходу. Головой повертел, чтобы
поглубже ушла в шляпу, и даже стал прихрамывать: хотел быть неузнаваемым.
Грубин догнал его в два шага и сказал:
- Правильно он тебе намекнул. Я давно задумываюсь, как с помощью
материализма объяснить, что половина всех невезений в городе падает на
тебя?
- Архив покрасить надо, - уклончиво сказал Корнелий.
Грубин удивился и посмотрел на церковь Параскевы Пятницы, в которой
размещался районный архив.
- Твое дело, - сказал Грубин. - Ты у нас начальник.
По другую сторону улицы стоял Спасо-Трофимовский монастырь, отданный
после революции речному техникуму. Дюжие мальчики на велосипедах выезжали
оттуда и катили на пляж. Монастырь, в отличие от Параскевы Пятницы, был
хорошо покрашен, и купола главного собора сверкали, как стеклянные адские
котлы, наполненные лавой.
- Мне твоя жена говорила, - продолжал Грубин, - что тебе в десятом
классе на экзамене по истории тринадцатый билет достался и ты медаль не
получил. Правда?
- Я бы ее и так не получил, - возразил Удалов.
А сам подумал: "Зря Ксения такие
