Булычев Кир - Утешение
Кир БУЛЫЧЕВ
Утешение
Льву Разгону посвящается.
Изобретатель машины времени Матвей Сергеевич Ползунков, будучи человеком
относительно молодым и, как говорится, не от мира сего, когда не работал - не
знал, на что себя употребить. А в его жизни, как и в жизни любого человека,
возникали моменты и даже периоды вынужденного безделья, как, например, вечер
6-го марта прошлого года, когда домашний компьютер сломался, а институт был до
утра закрыт. Можно было поехать к маме, у которой он не был уже три месяца, но
у мамы всегда было скучно, и надо было общаться с отчимом. Можно было
позвонить Людмиле, но Людмила так хотела его на себе женить - нет, не из-за
его научных достижений и благополучия, а потому что жаждала с ним спать. И это
тоже было скучно.
Поэтому, отказавшись от изъезженных путей, Матвей Сергеевич пошел по улице
Герцена и в нескольких шагах от площади Восстания увидел на Доме литераторов
объявление о том, что сегодня там писатель Леонид Ларин читает свои рассказы о
прошлом, а устраивает этот вечер общество УМемориалФ, целям которого Матвей
Сергеевич глубоко сочувствовал, хотя никто из его родственников от репрессий
не пострадал, а отец погиб на фронте в мае 1945 года в возрасте двадцати лет,
на четвертый день после свадьбы со связисткой Семеновой, которая и стала потом
матерью Матвея Сергеевича.
Матвей Сергеевич вошел в Дом литераторов, сдал на вешалку пальто и был
встречен двумя прозрачными бабушками в школьных платьях с белыми воротничками,
которые обрадовались его приходу. От такой встречи Матвей Сергеевич решил, что
зал будет пуст и Леонид Ларин будет читать свои рассказы лишь ему и двум
прозрачным бабушкам.
Матвей Сергеевич ошибся, потому что зал был почти полон, если не считать
пустых мест спереди, в третьем и четвертом рядах, видно, припасенных для
литературного начальства, которому было недосуг сюда прийти.
Леонид Ларин, вышедший на сцену точно в девятнадцать часов, оказался
прямым пожилым мужчиной с лицом, склонным к улыбке, даже когда оно было
совершенно серьезным. Такими же оказались и его рассказы. Они повествовали о
вещах страшных и вещах обыкновенных, о жизни в лагерях и ссылке и, наверное,
были бы, безусловно, трагичны и безысходны, если бы и в них не было всегдашней
легкой улыбки автора, которая, конечно, и спасла его, и не только позволила
выжить там, встретить высокой красоты женщину и жениться на ней, но и остаться
моложавым, подтянутым и легким в походке.
Сидя в том зале, Матвей Сергеевич не аплодировал и ничем не показывал
своего одобрения, потому что это казалось ему неуважением к Леониду Ларину,
ведь не аплодируют в церкви священнику, а в лесу - пению птиц. Его не
оставляло забытое детское опасение, что рассказы вот-вот кончатся и ему
скажут, что пора домой, пора спать.
Так и случилось, сразу после того как Ларин прочел рассказ о жене
президента нашей страны, которая стирала белье в лагерной прачечной, тогда как
ее супруг, покорный тирану, раздавал ордена палачам и подписывал смертные
приговоры другим женам и мужьям.
Выйдя на улицу, Матвей Сергеевич долго стоял у входа в Дом литераторов,
словно поклонник, ожидающий любимую певицу. Но все разошлись, а Ларина он не
дождался, видно, тот остался в ресторане или вышел другим путем.
Матвей Сергеевич внимательно следил в УВечерней МосквеФ, не будут ли
объявлены другие выступления Ларина, потому что он бы с удовольствием туда
пошел, но в газете таких объявлений не было. Тогда Матвей Сергеевич,
отличавшийся логическим
