Буркин Юлий - Рок-Н-Ролл Мёртв
Юлий БУРКИН
РОК-Н-РОЛЛ МЕРТВ
"В воскресный день, 19 августа, в Ленинграде хоронили
Виктора Цоя.
По просьбе его близких поклонники музыканта (сколько
сотен их было?) пришли на кладбище уже после погребения.
/.../
В Ленинграде, не прекращаясь, шел дождь".
Газета "Экран и сцена" N_34 от 23 августа 90 г.
"Его нет. А на кладбище - что... Один из рассказов о
жизни рока гласит: Майк отказался идти на похороны Саши
Башлачева. Его уговаривали, убеждали, недоумевали. Он же
ответил, что таких, как он и Саша, не хоронить надо, а
выбрасывать на помойку.
/.../
Майку Науменко было 36 лет".
Газета "Культура" N_2 от 21 сентября 91 г.
От песен Игоря Талькова нам теперь не откреститься. И
тот подонок, что выстрелил в его сердце, тоже останется в
истории. Как человек, убивший сказавшего высокие слова о
России".
"Российская газета" N_209 (255) от 9 октября 91 г.
В отличие от приведенных выше газетных выдержек, весь нижеследующий
текст является чистейшей воды вымыслом. Совпадение каких-либо ситуаций или
имен - случайно.
Ненависть и отчаяние творца, когда он нам
о них рассказывает, всегда окрашены чем-то
похожим на любовь.
Рей Бредбери
"ДРЕБЕЗГИ"
Скопище возле входа в концертный зал гостиницы "Россия" было видно
издалека. Человек двести подростков. И непонятно, то ли они там дерутся,
то ли - наоборот. Менты - только делают вид, что порядок наводят. А,
собственно, кому он тут нужен - порядок?
Пытаться пробиться к двери, выйдя из "Жигулей" - бесполезно. И я
медленно двинул машину прямо на толпу. Вот тут так - сразу подскочил
ушастый сержантик: "Я вас оштрафую, это вам не проезжая часть..." Я сунул
ему под нос через окно дверцы свое журналистское удостоверение; да только
не подействовало. Что ему моя корочка? Это б раньше он испугался. Еще бы
честь отдал. А нынче - демократия... И имя мое - Николай Крот - ему ни о
чем не говорит. Вот эти - возле дверей, они бы точно описались от счастья,
что с самим КРОТОМ рядом стоят - с отцом-родителем "Дребезгов"!.. А
сержантик - темный, ему - что Крот, что бурундук... Ну, да, пока я с ним
разбирался, "Жигуленок" мой продрался-таки потихоньку через толпу.
Сержантика куда-то затискали, а я вдоль стенки пролез-таки к двери и пнул
ее пару раз.
Хорошо, швейцар сегодня - дед по кличке "Буденный" (за усы прозвали).
Он меня знает: даже дергаться не стал - сразу открыл и впустил. "Молодец,
Буденный, - говорю я ему со сталинским акцентом, - благодарность выражаю
вам: от себя лично и от всего советского народа." И пошел в валютный бар.
Слава богу, мелочишка есть. А где еще сейчас "Дребезгов" искать? Или там,
или уж нигде.
И точно. Один, во всяком случае - там. Барабанщик - Костя Кленов. С
двумя неграми пытается контакт наладить. Он славный - Костя. Только дурак.
Но - барабанщику положено.
Взял я стакан виски, подсел к Клену за столик, а на негров так
глянул, что они слиняли сразу. Клен мне обрадовался. "Привет, - говорит, -
Крот Коля" (так они меня всегда стебают).
- Привет, - говорю и я. - Что у вас тут новенького?
И тут он сразу, сходу, паразит, даже отдышаться не дал, мне и выдал:
- Ром колется.
- В смысле? - спрашиваю.
- В смысле - наркотики колет. На иглу сел, в смысле. Ширяется, в
смысле, во всю. Как тебе понятнее?
Я прямо так и ошалел.
- Ну вы даете, - говорю. - А ты не врешь? И вообще, откуда ты
знаешь-то?
- Коль, я же не с Луны свалился. Я, слава богу, нагляделся на них.
Дерганый стал, репетиции срывает. Да у него на руке - следы. Свежие.
- Ох, и уроды же вы
