Вайнер Георгий И Аркадий - Евангелие От Палача
АРКАДИЙ ВАЙНЕР, ГЕОРГИЙ ВАЙНЕР
ЕВАНГЕЛИЕ ОТ ПАЛАЧА
Аннотация
Мы, кажется, уже привыкли к тому, что из глубин советского безвременья нет нет, да и всплывет очередной литературный «памятник» — сталинской ли, хрущевской или брежневской эпохи…
«Памятник», лишь за чтение которого читатель мог тогда поплатиться свободой; ну а писатель ставил на карту всю жизнь. Сейчас эти открытия закономерны: перестроечной революцией нарушена омерта всеобщего покорного безмолвия, и благодарный читатель получает, наконец, то, что у него долгие десятилетия силой отнимал тоталитаризм.
Предлагаемый сегодня роман «Евангелие от палача» — вторая чисть дилогии (первая — роман "Петля и камень… " — была опубликована в конце 1990 года), написанной нами в 1976 1980 годах. Написанной и — надежно укрытой от бдительного «ока государства» до лучших времен.
К счастью, и авторы, и читатели до них дожили. Все остальное — в самом романе.
Аркадий ВАЙНЕР
Георгий ВАЙНЕР
Декабрь 1990 года МОСКВА
Мы, кажется, уже привыкли к тому, что из глубин советского безвременья нет нет, да и всплывет очередной литературный «памятник» — сталинской ли, хрущевской или брежневской эпохи…
«Памятник», лишь за чтение которого читатель мог тогда поплатиться свободой; ну а писатель ставил на карту всю жизнь. Сейчас эти открытия закономерны: перестроечной революцией нарушена омерта всеобщего покорного безмолвия, и благодарный читатель получает, наконец, то, что у него долгие десятилетия силой отнимал тоталитаризм.
Предлагаемый сегодня роман «Евангелие от палача» — вторая чисть дилогии (первая — роман "Петля и камень… " — была опубликована в конце 1990 года), написанной нами в 1976 1980 годах. Написанной и — надежно укрытой от бдительного «ока государства» до лучших времен.
К счастью, и авторы, и читатели до них дожили. Все остальное — в самом романе.
Аркадий ВАЙНЕР
Георгий ВАЙНЕР
Декабрь 1990 года МОСКВА
Правосудие должно свершиться, хотя бы погиб мир.
Правосудие должно свершиться, хотя бы погиб мир.
ГЛАВА 1
УСПЕНИЕ ВЕЛИКОГО ПАХАНА
Я знал, что этого делать нельзя. Я умел верить ему, этому странному распорядителю моих поступков, не раздумывая. Вперед ума, вперед любой оформившейся мысли он безошибочно давал команду: «Можно!» Или: «Нельзя!»
Я ему верил, у него была иная, не наша мудрость.
И он отчетливо сказал внутри меня: «Нельзя!»
А я впервые за долгие годы, может быть, впервые с самого детства, не послушал его. Побоялся ответить ему «Заткнись» — а просто сделал вид, что не слышал. Как делает вид, сбежавший с урока школьник прогульщик, которому кричит из окна учитель: « Вернись!».
Не послушался. И остался в анатомической секционной…
***
Мы несли носилки вчетвером. Этих троих я не знал, наверное, и не видел никогда. Если бы видел, — запомнил. Но они были не из охраны.
Тех гладких дураков сразу видать. Их и на Даче я не заметил. Только потерянно метался по огромному дому их командир, начальник «девятки» генерал Власик.
По его красивому, слепому от испуга и глупости лицу катились слезы. Он плакал по настоящему. Почему то у всех встречных спрашивал: "А где Вася?… "
Все слышали, как Вася, безутешно пьяный, мычал и орал что то, — может быть, пел? — в маленькой гостиной за кабинетом. Но от Власика почему то отмахивались, и он, оглохший, продолжал искать своего друга и собутыльника.
Сына Зеницы Ока, которую столько лет берег, стерег и хранил. А теперь Власик плакал.
Если увидеть плачущего большевика…
***
Может быть, он был умнее, чем мне казался тогда?
Может быть, он плакал от страх
