Вайнеры Братья - Двое Среди Людей
Вайнер Аркадий Александрович, Вайнер Георгий Александрович
Двое среди людей
Повесть, основанная на фактах и документах
* ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. Злодеяние *
Владимир Лакс
-- Сейчас налево,-- сказал на Андроньевской Альбинас.
-- Да ты что, друг! Здесь же "кирпич" -- проезд закрыт, -- рассыпал
целую пригоршню картавых горошин таксист. -- Объедем через следующий
квартал.
Я как-то судорожно вздохнул и оглянулся. Сзади, в сумраке кабины,
размазалось светлым пятном бледное лицо Альбинаса. Его русые волосы казались
мне сейчас совсем черными, и длинная прядь на лбу повисла над глазом, как
повязка у слепых.
Альбинас положил подбородок на спинку переднего сиденья и сказал:
-- Тогда давай направо...
Я взглянул на щиток, часы показывали сорок три минуты первого.
"Волга" фыркнула на повороте и въехала в Рабочую улицу. Проезжую часть
загораживал строительный тамбур.
-- А, черт побери! -- заругался таксист. -- Снова перегородили...
Он часто ругался, но оттого, что очень смешно картавил, раскатывая во
рту букву "р", будто этот один большой звук дробился о зубы на добрую дюжину
маленьких круглых звучков, руготня его получалась несерьезной и совсем не
злой. Он притормозил машину:
-- Посидите, ребятки, минуту, я взгляну, можно ли проехать. А то здесь
на мусоре баллон в два счета проколешь.
-- Может, мы здесь выйдем? -- сказал Альбинас, прижимая мне локтем
руку. -- Ведь рядом... Я отодвинул руку и отвернулся:
-- Нет, поедем дальше. Устал я. В крайнем случае объедем.
-- Как хотите,-- пожал плечами таксист. -- Я тогда выйду посмотрю.
-- Давай, -- кивнул я.
Таксист оставил фары зажженными, и тихая зеленая улица просвечивалась
белым мертвенным светом далеко, почти до конца. И фигура таксиста казалась
от теней громадной, расплывчатой, очень сильной.
-- Ты что, сдрейфил? -- хрипло выдохнул Альбинас. -- Ты его куда
везешь?
-- К дому, -- резко обернулся я.-- Ты дурак. Смотри, людей еще полно на
улице.
Не было на улице никаких людей. Я почувствовал, как у меня остро
заболел живот, защемило, заныло под ложечкой.
-- Не, Володька. Испугался ты, -- покачал головой Альбинас.
На скулах у меня набухли тяжелые соленые желваки, и все время набегала
слюна, и сколько я ни сплевывал, она заполняла рот густой противной пеной.
-- Я? Ладно, посмотрим сейчас. Только ты не лезь, я сам с ним толковать
буду. Чтоб все культурненько.-- Я достал из кармана нож и переложил в рукав
пиджака. -- Приставь ему перо к лопатке и сиди молча.
Шофер уже шел назад, и по асфальту тащилась за ним огромная и неуклюжая
тень. Тогда у меня и мелькнула мысль, даже не мысль, а скорее ощущение,
похожее на предчувствие, что, когда я наставлю нож на таксиста, он вырастет
до размеров своей тени и просто задушит, раздавит, раздробит меня. Но шофер
уже выходил из освещенной полосы дороги, и тень становилась все меньше, пока
не исчезла совсем, и я позабыл об этом предчувствии. Потому что я очень
испугался: таксист посмотрит мне в лицо и поймет все. Все, что мы задумали.
И я больше не хотел делать то, что мы задумали. Я очень боялся этого
таксиста, хотя он был такого же роста, как я, и гораздо меньше Альбинки. И
худощавый. Но дело было совсем не в этом. Он был веселый, беззаботный,
хороший парень, и мы за эти полтора часа с ним от души наговорились. И я
боялся, что когда наставлю на него нож, то он даже не поймет, чего я хочу, а
только засмеется и скажет: "Ты чего, дурачок?" -- и снова начнет раскатывать
во рту картавые горошинки. А мне, наверное, надо будет орать на
