Варшавер Александр - Тачанка С Юга
Александр Варшавер.
Тачанка с юга.
Рисунки В. Орлова.
OCR -=anonimous=-
Моим сверстникам, комсомольцам-чекистам двадцатых годов посвящаю
1
Поздней осенью 1919 года, вскоре после разгрома банд Юденича, из
Петрограда на Украину переводились курсы красных командиров. Начальником
медицинской службы курсов был назначен бывший ученик отца Самсон Павлович
Вараксин, или Самовар, как звали его у нас дома.
Прозвище это появилось не случайно. Вараксин расписывался небрежно:
Самсвар - и в этой его подписи буква "с" была похожа на "о".
Однажды Самовар пришел к нам попрощаться и стал уговаривать маму отпустить
меня на Украину. "На поправку и откорм", - сказал он.
- Уважаемая Татьяна Матвеевна, - говорил Самовар, - это единственный выход
сохранить Шурино здоровье. Посмотрите на него - кожа да кости! Ему нужно
нормальное питание, а где вы его возьмете? Нет никакой уверенности, что до
весны с продовольствием здесь станет лучше. Идет зима, дров у вас нет... А
со мной Шура будет в тепле и сыт.
Мама плакала и не хотела слушать о моем отъезде. Самсон Павлович долго
убеждал ее и наконец сердито сказал:
- Поймите же, в таких условиях Шуре немудрено будет заболеть туберкулезом.
Это подействовало, и мама согласилась.
Незаметно прошли три дня. Холодным утром за нами заехал на санитарной
двуколке Самовар, и мы поехали по безлюдным улицам, на перекрестках
которых кое-где еще сохранились неразобранные баррикады - следы недавней
обороны Красного Питера. Улица, площадь, еще одна улица - и вот уже
воинская платформа Царскосельского вокзала1, последние мамины наставления,
поцелуи, слезы. Звучит команда: "По вагонам!" Свистит паровоз. Дрогнула и
поплыла назад платформа... Мать, все убыстряя шаги, идет за вагоном...
побежала... машет платком. Еще какое-то время сквозь слезы я вижу мамин
платок. Потом постройки скрыли и вокзал, и маму...
* * *
Наш эшелон, состоявший из двенадцати теплушек и одной открытой платформы,
на которой стояли две пушчонки и лежали какие-то укрытые брезентом ящики,
полз медленно, по восемь - десять верст в час, подолгу простаивал на всех
станциях, а чаще всего неподалеку от леса, где приходилось запасаться
дровами.
На шестой день пути поезд, вдруг резко дернувшись, остановился. Хлопнуло
несколько дальних выстрелов. От головы эшелона тревожно зазвучала труба.
Вдоль вагонов пробежал кто-то с криком: "Всем лечь на пол! Без команды из
вагонов не выходить!"
При торможении от толчка чуть откатилась дверь теплушки. Я подобрался к
щели и, лежа на полу, стал наблюдать происходившее. Прямо передо мной
раскинулось чуть заснеженное поле в мелких кустиках, а за ним совсем
близко чернел лес. Оттуда стреляли по эшелону из винтовок.
"Первая рота, справа в цепь!" - раздалась команда, и в поле с винтовками
наперевес выбежали курсанты. Развернувшись цепью, изредка стреляя, они
стремительными перебежками стали продвигаться к лесу. Рядом с бегущими
вскакивали столбики снега. Курсанты падали, но тут же подымались и,
пробежав несколько шагов, снова падали. Со стороны поезда, перебивая друг
друга, застрочили пулеметы. Я хорошо видел, как с деревьев, росших на
опушке, летели кора и щепки.
Курсантская цепь добежала до леса и с криком "ура" скрылась среди
деревьев. Стало тихо, лишь изредка доносились одиночные выстрелы.
Скоро все кончилось. Курсанты вернулись к эшелону. Потом пришел Самовар и
рассказал, что в бою легко ранены два курсанта и что банда, обстрелявшая
поезд, уничтожена: трое бандитов убито, пятерых захвати
