Варшавский Илья - Змеиный Плод
Илья ВАРШАВСКИЙ
ЗМЕИНЫЙ ПЛОД
- Нет, - ответил я, - мне никогда не приходилось бывать в
Уссурийском крае.
- Жаль, - скачал он, - может быть, тогда бы вы мне легче поверили.
Там все это и произошло, пять лет назад.
- Все равно расскажите, пожалуйста! - попросил я.
- Ну что ж, попробую... В то время я был топографом. Это всего
лишь одна из многих профессий, которые мне пришлось перепробовать.
Заняться топографией меня вынудили обстоятельства, неважно какие, к
моему рассказу они не имеют никакого отношения.
Наша партия работала в тайге. Мы вели предварительные изыскания,
связанные с проектом новой дороги. Вся трасса была разбита на участки,
и мне с моей помощницей Таней достался один из глубинных районов. База
экспедиции находилась в Имане.
Вы не были в Уссурийских джунглях, и мне трудно объяснить вам, что
это такое. Во всяком случае, если на земле и существовал когда-то рай,
то... впрочем, может быть, это и субъективное впечатление. Вероятно, и
для Адама прелесть рая заключалась, прежде всего, в Еве. Надеюсь, что
вы меня поняли. Словом, мы там были по настоящему счастливы и впрямь
считали себя первыми людьми на земле.
Говорят, что любовь окрыляет человека. Конечно, это затасканная
метафора, но никогда в жизни я не работал с таким подъемом. Вскоре мы
должны были закончить съемки и уже строили всевозможные планы
совместной поездки в отпуск.
Я хорошо помню этот день. Мы выбрались из густых зарослей на
очаровательную поляну и увидели ослепительно белый ствол, сверкающий в
лучах заходящего солнца, фиолетовую крону с красными плодами и
большого удава, обвившегося вокруг дерева. При нашем приближении он
угрожающе поднял голову.
- Смотри, - сказала Таня, - змей снова искушает меня. На этот раз
ты сам сорвешь мне яблоко.
Я не двигался с места.
- Ну, смелее! - продолжала она, смеясь. - Не уподобляйся своему
прототипу и не заставляй даму лезть на дерево. Достань мне яблоко, и я
за это рожу тебе сына, от которого пойдет род галантных мужчин.
Когда вам сорок пять лет, а вашей возлюбленной двадцать, вы всегда
способны на большие безрассудства, чем в юности. Метким выстрелом я
размозжил голову удаву и, взобравшись по гладкому стволу, сорвал
мягкий плод, пахнувший корицей и мускусом.
- Только не вздумай его есть, - сказал я, - он может оказаться
ядовитым.
- История повторяется, - сказала Таня и, раньше чем я успел ее
остановить, откусила большой кусок. - Очень вкусно! Теперь, даже если
оно ядовитое, ты обязан его попробовать. Умирать, так вместе!
Он был действительно очень вкусным и ни на что не похожим, этот
плод. Мягкая, ноздреватая сердцевина таяла во рту, оставляя на языке
слегка горьковатый привкус.
- Ну вот, - сказала Таня, - мужчины всегда так: сначала всякие
страхи, а потом готовы всё сожрать, ничего не оставив даме. По всем
канонам, я тебя уже совратила. Иди добывай в поте лица хлеб насущный,
мне хочется есть.
Я отправился собирать сучья для костра, а она улеглась под
деревом.
- Ты знаешь, - сказала она, когда я вернулся, - в нем была
косточка. Я ее нечаянно проглотила, что теперь будет?
- Об этом в писании ничего не сказано, - ответил я и занялся
ужином...
Мне трудно рассказывать, что было дальше. На третий день Таня
заболела. Она не могла ходить, перестала есть и вся как-то
одеревенела. Ее мучили страшные боли в ступнях. Прошло еще несколько
дней, и на пятках у нее появились... корни! Да, да, вы не ослышались,
самые настоящие корни, ну такие, какие бывают у молодого деревца.
Мне каз
