Василевич Алена - Тюлик
Алена Василевич
Тюлик
Перевод с белорусского Б.Бурьяна И В.Машкова
Шавка не сразу узнала Вову и Наташу. Как и её собственные сыновья, дети
за год тоже выросли и изменились: стали высокими и худыми. Шавка не
набросилась на людей с лаем, как это обычно делают плохо воспитанные собаки,
не закричала на них, даже ушей не навострила.
Шавка приветливо замахала хвостом и стала принюхиваться, пытаясь
вспомнить, когда и где она слышала эти сейчас почти незнакомые ей запахи,
шедшие от новых детских сандалий. Потом, ласково улыбнувшись Вове и Наташе
умными желтоватыми глазами, она пошла впереди. Её приветливое виляние
хвостом и выражение глаз словно говорили: "Пока ещё я не вспомнила, кто вы.
Но это ничего. Я вижу, что вы неплохие дети. Особенно ты, маленький сорванец
с весёлыми чёрными глазками... Ты, видно, такой же озорник, как и мои
сыновья..."
И, чтобы показать своё расположение к маленькому гостю, Шавка легонько
лизнула горячим шершавым языком Вовину руку.
- Ай! - в восторге пискнул Вова и обхватил Шавку за голову.
- Ай! - вслед за ним пискнула и Наташа, но уже от страха, что Шавка
укусит её брата.
Шавка с укором глянула на Наташу и легонько коснулась хвостом её
платья, словно упрекнула: "А ты вот хоть и большая, а всё равно - девочка.
Испугалась, а чего?"
Стараясь по-прежнему быть приветливой и гостеприимной, Шавка бежала на
шаг впереди, махая хвостом и то и дело оглядываясь на гостей.
На крыльце, под старым креслом, спал, свернувшись в клубок на
подстилке, щенок, Шавкин сын - седой, с чёрными подпалинами на боках. Он то
ли не проснулся, то ли не обратил внимания на приезд новых гостей, но как
лежал, так и остался лежать.
Понимая, как это нехорошо и невежливо, и, должно быть, чувствуя себя от
этого ужасно неловко, Шавка подошла к нему, легонько потянула зубами за ухо
и сказала коротко и сердито:
- Гыр!
Щенок вскочил и, испуганно оглядываясь вокруг, забился в угол за
кресло.
- Тюлик! - в один голос закричали дети. - Какой он стал большой и
худой!
- Тюлик, а кто же ещё, - погладил перепуганного щенка сторож дядя Иван.
- Бедняга, вырасти-то вырос, а ума не нажил. - В голосе сторожа прозвучало
искреннее сочувствие.
Словно поняв дядю Ивана, Шавка горестно опустила голову и нежно лизнула
Тюлика в нос.
- Не поверите, такой трусливый пёс уродился, что прямо глядеть на него
жалко. Представьте, петуха боится. Петух его совершенно забивает. У нас там
во дворе такой генерал со шпорами расхаживает... Жеребёнка боится - он его
однажды так лягнул, что бедняга отлетел, словно мячик. Родные братья и те
загрызают его. Вот этот мой волкодав... - Дядя Иван показал на брата Тюлика.
Тот сидел поодаль, подтянутый, злой, с острыми белыми зубами в розовом рту.
- Его у нас Разбоем прозвали. Злой, как чёрт, так и глядит, кого бы
хватануть. Только меня и боится. Мы с ним вдвоём дачу сторожим. Сторож
хо-о-ро-о-ший! Чужого человека и близко не подпустит. Не удержишь - в клочья
разорвёт.
- А нас он тоже разорвёт в клочья? - подвинулся поближе к маме Вова. Он
только было намерился погладить Разбоя, но тот так выразительно оскалил свои
острые зубы, что Вовина рука в мгновение очутилась за спиной.
- Ну! - сердито повернулся к Разбою дядя Иван.
Разбой поджал хвост, опустил голову и, нехотя отойдя, сел под ёлкой.
Дядя Иван перекинул через плечо охотничье ружьё.
- Сегодня вы тут устраивайтесь, - сказал он гостям, - а завтра я вам
покажу, где у нас боровики растут. Нынче их хоть косой коси...
Потом он свистнул Разбоя и
