Васильева Светлана - Дети Райка
Светлана Васильева
ДЕТИ РАЙКА
Огней так много золотых
На улицах Саратова...
Песня
Мужчина на подъеме своих дней, которые он почему-то считал спуском и даже
закатом, назовем его Петр Петрович за неимением другого подходящего имени,
камень, так сказать, в квадрате, получил командировочное задание.
И не то что оно его, словно весть, настигло и куда-то там позвало, а так -
сам нарвался. Вся молодость, почитай, прошла в этих командировочных бдениях,
так что никакой тайны для Петра Петровича тут не содержалось. С утра пораньше,
когда вся страна дремлет, жена тоже в объятьях какого-то морфея, а дитя еще не
родилось, когда спят все женщины и дети мира,- бери полотенце, старую,
ощетинившуюся зубную щетку и ступай по утренней зыби, по первому, неверному
насту. Смазкой составов, неизбывной горечью странствий пахнет на утреннем
перроне - ЕХАЙ себе, ЕХАЙ!.. Будут тебе пироги с котятками, дымный,
выстуженный тамбур и какой-нибудь старинный город в конце рельсов, где без
тебя почему-то жить не могут и даже трава не растет,- должен ты во что бы то
ни стало договорчик заключить с одним малым предприятием, забившимся в
каменную щель меж белых стен Кремля и заплеванной гостиницей "Берендей". А вы,
Петр Петрович, значит, Снегурочка, и от вас требуется форменно растаять здесь
при виде обжигающе передовых успехов берендеев, их пустых стендов с
изобразительной продукцией и крысы на столе у ихнего начальника. Да, всегда
нужно сначала стучаться в закрытую дверь, а не распахивать ее расписным
валенком от Славы Зайцева, который подарила тебе жена на очередную годовщину
свадьбы. Постучишься - и порядок: "Петрпетрович" - "Иванываныч"... А крыса
где? Ведь только что вот тут, на столе, была... Но вопрос: где же тогда был
начальник Иван Иваныч?..
Да и потом, когда эта самая (самая последняя, самая, самая...) жена родила
ему сына, все равно приходилось ездить - не хлебом единым, конечно, но и не
без хлеба же, так решил вопрос Петр Петрович. Кушать все равно надо, и не
только чужую плоть с душой ее и кровью, как многие, но и всякие предметы
духовной роскоши. И самому их тоже создавать, нести в массы. Они тебе болты и
гайки, а ты им - Ленина в Горках, они тебе добрые машины и работающие станки,
а ты им - Дзержинского в облаках.
Все тогда куда-то ехали, как-то подрабатывали, что-то валяли и ваяли для
людей - словом, кормились. Это было даже как бы мелким подвидом "диссиды".
Если уж нельзя, как Джойс или Алла Пугачева, и тебя по идейным соображениям
любить не хотят, даже денег тебе не платят, возьми свою свободу с другой
стороны, голыми руками, и протяни в этих руках трудящимся только что отлитый в
доменной печи памятник Айболиту. Пусть лечит. С изобразительной стороны, что
ли, врачует души.
Каждый получает по заслугам: страждущий - свою свободу, километрами и
килограммами, твердый работник - свой социалистический рай, памятниками и
художественными картинами. Натуральный обмен.
И главное, платили неплохо, плюс командировочные, плюс интересные маршруты
по всей стране вплоть до Камчатки и Сахалина - ЕХАЙ НЕ ХОЧУ! Странствуй на
здоровье, стражди... Жена, колхоз "Восьмое марта", по специальности работала,
а толку что? Где теперь ее Александр Блок, которого она якобы всю жизнь
изучает? "Слушайте музыку революции!" Снова - дослушались. Теперь жена по
сокращению штатов пытается устроиться к победившему классу в гувернантки,
детям богатых песню петь - "По вечерам над ресторанами...". А Блоку, как
выяснилось, медведь с детства на
