Библиотека в кармане -русские авторы

         

Веллер Михаил - Небо Над Головой


Михаил ВЕЛЛЕР
НЕБО НАД ГОЛОВОЙ
Когда дело походит к тридцати пяти, усилия - чтобы сохранить
форму - начинают напоминать режим олимпийского чемпиона. Но
поскольку вам за это не платят - раз вы не актриса и не
манекенщица (и вам нужно работать, растить двоих детей и
содержать дом в порядке), - стремление оставаться красивой
женщиной приобретает ту подлинную глубину, искусственную замену
которой спортсмены находят в условностях рекордов. Однако
своеобразное бескорыстие вашего желания имеет следствием
результаты, ощутимые чисто конкретно. Вы не ревнуете своего
мужа; напротив, - он ревнует вас, - в той мере, в какой это
необходимо, - если вы не дура. В парикмахерской вам, не
исключено, сделают именно такую прическу, какую вы хотите - при
условии, что парикмахер мужчина, разумеется. В часы пик мужчины
хоть иногда помогают вам сесть в автобус, а начальство - (опять
же, конечно, мужчины) не слишком вам хамит, - другим, во всяком
случае, больше. Дочки (а старшей ведь уже четырнадцать) обожают
вас и стараются подражать, что совсем не плохо в наши времена,
когда... где же крышка? ага, вот она; так. Тра-ля-ля...
Н-да, "наши времена", "ваши времена": стареем, матушка, стареем.
Забавно: и не то что не хочется (куму же хочется), и не то что
грустно, - вот не понять до конца. Осознаешь себя так же, как в
двадцать пять, и как в восемнадцать, и как в детстве, насколько
я в состоянии помнить свое детсво: ты - это ты, умная, хорошая,
все понимающая, грешная иногда; а окружающий мир - ты понимаешь
его, и он таков, каким ты его понимаешь; меняется понимание -
меняется окружающий мир, но он все равно тебе понятен, и
осознание системы этой - "ты - мир" - в принципе неизменно, и
все страшное и скверное случится не с тобой, хотя ты стареешь и
знаешь прекрасно, что именно с тобой-то все и приключится, порой
уверена - и спокойна - приобретаешь мужество? теряешь остроту
чувств?.. привычка, привычка к тому, о чем когда-то думала с
ужасом; а вот внутренне до конца не осознаешь. Появляются
морщины, болезни - сначала пугаешься и грустишь, потом - что ж,
живут же люди и ничего, ты еще не хуже всех; но иногда пронзит
вдруг на краткое мгновение, что - все! это жизнь проходит! не
будет иначе! - и мертвящая тоска оледенит, и финишная ленточка
ближе, ближе, а цвета-то она, сволочь, черного.
Тьфу, черт...
А пока - пусть глупо - чувствуешь себя девочкой. (Старушка в
трамвае как-то обращается к двум подружкам своего возраста:
"Выходим, девочки". Я ощутила, как у меня щеки побледнели.)
Ладно, с моей внешностью еще можно: на вид мне от силы тридцать,
при ярком солнце, - а в тридцать у нас все "девушки" и "молодые
люди"; очень мило. И не то беда, что тридцатилетних мужиков
воспринимают как мальчиков, а то, что они и сами часто себе
мальчишками кажутся: анекдот получается: семнадцатилетние
считают себя самостоятельными и все могущими, а тридцатилетние -
не считают. Но женщин подобное положение вещей, пожалуй, весьма
бы устроило - ан, когда дело доходит до дела, вдруг вспоминают,
что "девушка"-то - начинающая стареть женщина, у которой и то
уже чуть-чуть не так, и это слегка не этак.
В семнадцать я полагала, что предел молодости - до двадцати
одного. В двадцать один - до двадцати пяти. И так далее. Сейчас
я хочу держаться до пятидесяти. Почему нет? Джина Лоллобриджида
в микробикини на фотографии, где ей сорок четыре, выглиядит... О
черт, опять лук подгорел! ф-ф, горячо! Так, есть пятно...
"...Прости, что не поздравил тебя с в





Содержание раздела