Вилар Симона - Чужак
СИМОНА ВИЛАР
ЧУЖАК
Аннотация
Новгородский князь Олег засылает в стольный Киев шпиона, варяга Торира, наказав ему «мутить там воду», порочить местных князей, распространяя слух о мудрости и превосходстве новгородских. Помощниками его становятся волхвы Перуна.
Но о задании Торира известно спасенной им девушке Карине... Любовь и ненависть, противостояние двух сильных натур, предательство, измены, разлуки — все это присутствует в романе на фоне колоритной эпохи воссоединения Киева и Новгорода, времени «откуда есть и пошла земля Русская».
Лето 862 года
Ясноок первым почувствовал — что то случилось. Еще минуту назад он с княжичами яростно рубил деревянным оружием крапиву у частокола, но вдруг замер, застыл, словно к чему то прислушиваясь.
Вскоре и наставник Бьоргульф почуял неладное, сердито цыкнул на расшумевшихся детей. И в самом деле, что то происходило, засуетились стражи на заборолах1 крепости, заметались воины руосы, донеслись резкие возгласы. И тут же хрипло загудел рог — тревога!
На верхней галерее терема, где с куклой сидела маленькая Мила, появилась встревоженная княгиня.
— Что сие, Бьоргульф?
Но старый воин уже спешил на стену. На ходу крикнул через плечо:
— Уводи детей, госпожа! Да поскорее!
С каких это пор он осмеливался приказывать супруге Хорива Киевского?
Однако гордая княгиня не возмутилась. Подхватив на руки Милу, стала скликать сыновей. Позвала и Ясноока — но куда там! Пусть княжичи прячутся за женскими юбками, а он, Ясноок, сын викинга.
Его место на заборолах крепости — там, где надлежит быть воинам.
Не обращая внимания на окрик княгини, мальчишка, размахивая деревянной секирой, помчался за Бьоргульфом.
Звуки рога по прежнему тревожно прорезали тишину жаркого полудня. Отовсюду спешили воины руосы, на ходу застегивая шлемы, подвязывали наручи, половчее перехватывая оружие. Ясноока грубо толкали.
Кто то сказал, чтобы убирался прочь, укрылся за запорами. Но мальчишка, цепляясь за поручни сходней и протискиваясь между мужчинами, все же вскарабкался на площадку смотровой башни над воротами.
Но его заметили и тут.
— Уведите прочь Эгильсона! Чего щенок вертится под ногами? — Однако Ясноок клещами впился в перила площадки.
— Мама… Там мама!
Он уже видел ее: без шлема, с развевающимися по ветру светлыми волосами. Конь ее несся вскачь, с разбега влетел в воду — туда, где был брод через реку Стугну, на подступах к крепости Витхольм.
Столпившиеся наверху воины закричали, ободряя всадницу. Ясное дело — отважная жена предводителя Эгиля не станет без причины устраивать столь бешеную скачку. Вместе с несколькими воинами она уходила от врага, и хотя преследователей еще не было видно, но со стороны бора за Стугной уже долетал гомон и слышался глухой гул копыт приближающейся погони.
Что бы это могло быть? Кто дерзнул напасть на тех, кто служил киевскому князю Хориву?
Беглецы, вспенивая воды Стугны, миновали брод и, нахлестывая коней, ринулись на поднимающуюся к Витхольму дорогу. И тотчас на противоположном берегу показались преследователи. Все новые и новые верховые выныривали из зарослей.
Впереди, яростно вопя, скакал воин в шлеме с позолоченными рогами, и в Витхольме его тотчас узнали.
— Оскальд! Дождался своего часа в Киеве, Рюриков пес…
— А вон и киевляне с ним. Боярин Гурьян со своими людьми… И Вавила с дружиной. Да провалятся эти предатели в леденящую Хель!..2
— Что ж, похоже, нас ждет славная ряспря стали!3 — почти весело проговорил кто то. — Покажем же этим киевлянам, что не зря мы ели хлеб Хорива Киевского!
Я
