Войнович Владимир - Смешнее Джона Карсона
Владимир Войнович
СМЕШНЕЕ ДЖОННИ КАРСОНА
Лет тому назад, может быть, восемь, теплым май-ским днем ехал я на своей
"Тойоте" из Вашингтона в штат Мичиган, чтобы выступить с лекцией в тамошнем
университете. Погода была хорошая, дорога свободная, я не опаздывал и не
спешил. Такое путешествие обычно не доставляет мне ничего, кроме удовольствия,
сейчас же оно было омрачено беспокойством по поводу предсто-явшего мне
выступления. Казалось бы, о чем волновать-ся? Столько раз выступал в больших и
малых аудитори-ях, и весьма в этом деле поднаторел, но данный случай отличался
от предыдущих тем, что впервые я решил употребить в дело свое знание
английского языка. Про-жив какое-то время в Америке, я уже довольно сносно
изъяснялся по-английски в магазинах, на улице и в гос-тях, но выступать перед
студентами и профессорами я до сих пор не решался.
Конечно, перед этим я изрядно потрудился. Написал всю речь на бумаге.
Назвал ее "Писатель в советском обществе". Вставил в нее много фактов, цитат,
историче-ских дат и статистических данных. Выучил все наизусть. Проверил
выученное на жене, дочери и друзьях. Учел их замечания и с ощущением, что
подготовлен неплохо, от-правился в путь. Но чем ближе был пункт моего
назна-чения, тем больше я волновался. Конечно, я в общем го-тов, но все-таки
как именно выступать? Читать по бумаге плохо. Говорить без бумаги страшно.
Вдруг что-то забу-ду. А еще ведь мне будут задавать вопросы. Сумею ли я их
понять? Смогу ли кратко и находчиво ответить?
Полный неуверенности и сомнений, въехал я в кампус, нашел на плане, а
потом и на местности нужное здание, и у входа в него увидел большую афишу со
своей фамилией. Текст, написанный крупными буквами, изве-щал студентов и
преподавателей, что сего числа в таком- то зале выступит известный (и другие
лестные эпитеты) русский писатель-сатирик, автор романа о солдате Чон-кине и
прочих (опять лестный эпитет) произведений. И дальше сочинитель афиши вписал
от себя буквально сле-дующее:
"О чем он будет говорить я не знаю, но ручаюсь, что это будет очень
смешно".
Прочтя такое, я не на шутку перепугался. Дело в том, что я никого не
собирался смешить. Я подготовил серьезное выступление на серьезную тему.
Первый импульс у меня был повернуть, не медля, назад. Поддавшись второму
импульсу, я сорвал со стены объявление и вошел в зал. Он был переполнен, что
вы-глядело весьма необычно. Каждый писатель-эмигрант, выступающий с лекциями в
американских университе-тах, только в начале удивляется, но потом принимает
как должное, что его аудиторией бывает маленькая комната, а в ней пять-шесть
студентов и пара преподавателей фа-культета славистики. А тут даже и мест не
хватило, сту-денты сидят на подоконниках, стоят у стен и в проходах. Еще бы!
Ведь им пообещали, что будет смешно и даже очень, а посмеяться задаром кто же
не хочет?
В ужасе и ярости взошел я на трибуну, поднял над головой сорванную афишу и
спросил: какой умник напи-сал это глупое объявление? В зале наступила
секундная тишина, затем пронесся легкий веселый гул. Публика поняла, что
смешное уже начинается и приготовилась, как говаривал Михаил Зощенко, "поржать
и животики надорвать". Что меня и пугало. Сейчас они услышат не то, что
ожидали, начнут покидать зал, и это самое страшное. Я повторил свой вопрос.
Какой умник напи-сал эту глупость? В первом ряду встал худощавый куд-рявый
человек лет сорока пяти и печально сказал: я, профессор Браун, тот умник,
который написал эту глу-пость. В зале засмеялись.
