Войскунский Евгений - Командировка
Евгений Войскунский
Командировка
Я сидел за компьютером, сочиняя отчет о вчерашней пресс-конференции
Кимвалова. Пресс-конференция была скучнейшая (все понимали, что
предложенный Кимваловым новый налог на развитие культуры - пустая
фантазия), но если ты работаешь в отделе информации "Большой газеты", то
изволь писать этот отчет, причем писать так, чтобы те, кто будет его
читать, хотя бы не испытывали отвращения к печатному слову. Взять,
например, и вписать как бы между прочим: "А костюмчик на товарище
Кимвалове, невзирая на скудные средства культуры, тянул долларов на
триста".
- Дима, - заглянула в комнату розоволицая секретарша главного
редактора, - быстренько к шефу.
Ну, быстренько - это пусть шеф бегает, если хочет. Я не заяц. Сохраняя
достоинство, я неспешно прошел по коридору, перекидываясь словечками с
коллегами, вышедшими из своих отделов покурить.
Вошел в кабинет главного. Над ним, над его гладкой, отполированной
временем лысиной, висел плакат: "Входи смело, но не вздумай трепаться".
- Рассохин, - сказал главный, - вот пришло письмо из Приморска. Хотят
втихую продать "Пожарского".
- "Пожарского"? - переспросил я. - А, этот крейсер недостроенный... А
кому продать?
- А черт их знает. Не то Чили, не то Перу.
Ух ты! В моих мыслях понеслись коричневолицые гаучо в широкополых
шляпах, размахивая лассо. Уж так устроена моя голова, что ассоциации
возникают мгновенно. Впрочем, осадил я себя, гаучо - не в Перу, а в
Аргентине. Да и на кой ляд им, гаучо, крейсер в пампасах?
- Надо откликнуться, - продолжал шеф. - В главкомате военно-морского
флота уклоняются от ответа на прямой вопрос. Так вот: оформляй
командировку и лети в Приморск.
Совсем некстати была эта командировка. Как раз на сегодняшний вечер я
назначил решительное объяснение с Настей Перепелкиной (Ракитиной, как она
подписывает свои кино- и телеобозрения). Уж я ей все выскажу - больше года
она мне морочит голову. Видите ли, я моложе на целых семь лет, ах, ах! Ну
и что, если на каких-то шесть с половиной лет я моложе? Это нисколько не
заметно. У меня усы отпущены (недавно) и рост сто восемьдесят, а то, что у
меня "наивное выражение", Настя просто придумала, чтобы подразнить меня. А
вот она в своей короткой джинсовой юбочке, с копной рыжих волос, пущенных
по спине, никак не выглядит на свои тридцать два. Напускает на себя
многоопытность, а всего-то и есть у нее опыт неудачного замужества - ну и
что? Почти все молодые женщины теперь разведены. Такая у нас сумасшедшая
жизнь, ничего устойчивого, под ногами как бы одни зыбучие пески. Вам так
не кажется? Прежде чем идти в канцелярию выправлять командировочное
удостоверение, я заглянул в отдел культуры. Все ихние бабы были на месте -
сидели в клубах табачного дыма.
- Мадемуазель Ракитина, - позвал я, - выйдите на минутку.
Настя вышла с сигаретой меж пальцев и уставила на меня свои серые, в
черных ободках ресниц, глаза.
- Плохая новость, - сказал я, взяв ее за руку и подведя к фикусу в
деревянной кадке. - Я улетаю в Приморск.
- В Приморск? - В ее глазах мелькнуло удивление. - А зачем?
- Там возня вокруг недостроенного крейсера.
- Слышала. Сегодня сообщили, что туда вылетает Головань.
- Шут с ним. А плохо то, что мы расстаемся не меньше чем на неделю. Нам
надо серьезно поговорить.
- Ну, неделя - это немного, - улыбнулась Настя и сунула сигарету в свой
красивый, подведенный лиловой помадой рот. - Прилетишь, Димочка, тогда и
поговорим.
В самолете я повнимательнее прочитал письмо, выдерну
