Волгин Александр - Исповедь
Александр Волгин
ИСПОВЕДЬ
"Способность чувствовать", казалось ему,
порождается уже самим расположением этих камней, их
сочетанием, а так же сочетанием мхов и лишайников,
которыми они поросли, и обступивших дом полумертвых
дерев - и, главное тем, что все эти нuчeм не
потревоженное, так долго оставалось неизменным и
повторяюсь а неподвижных водах озеро."
"Падение дома Ашеров" Эдгар ПО.
* * *
Небо на востоке темнеет, наливается грязно-болотной тяжестью. Кучевые
облака, еще недавно невесомые, громоздятся в многоэтажные причудливые формы
и, надвигаясь покрывают землю мраком. Уже скрылись в этом мраке горные
хребты, тянущиеся вдоль горизоата, и бурый скалистый ландшафт слился с
розовым небом, замирая в ожидании ужасающих чудес. Лишь озеро, закованное
со всех сторон угрюмыми отвесными берегами, оживляется все больше.
Зеленовато-свинцовые воды его тревожно забурлили, ускорили свое извечное
вращение, порождая иенсливскую воронку, окаймленную у берегов бахромой
пеныМноготонные громады волн неистово хлещут утесы по щекам, наполняя
грозное поднебесье грохотом и гулом. Но звуки эти едва слышны на фоне
тяжелого громоподобного органного гуда, плывущего над безжизненным каменным
миром. Незримым потоком заполняет он каньоны и расщелины, отражаясь и
дробясь, сотрясает скальные монолиты, вызывает обвалы. Достигнув края
плоскогорья,, ослабев. он скатывается в путыню, уносится вдаль и умирает
среди густых лесов высоких столбовидных скал, торчащих из ржавых песков,
как глобальная планетарная щетина.
Тяжелые плиты туч смыкаются все ближе, лишь далеко на западе в
нагромождении облаков еще просвечивает, кажущаяся нереальной, салатная
зелень неба... Ветер крепчает...
* * *
Мне никто не поверит. Никто. В это невозможно поверить, это надо
выстрадать. Выстрадать на грани безумия. Тогда поверишь, если не сойдешь с
ума. Сумасшедшему легче. А что делать мне? Куда идти со своей правдой, кому
она нужна?
Все мы рождаемся на Земле. Первое время, маленькие и беспомощные, мы
впитываем с материнским молоком мудрость окружающего мира, знания,
собранные сотнями поколений. Мы учимся понимать добро и зло и радуемся
каждому новому дню, приходящему к нам, подаренному всему миру. С самого
рождения мы любим Землю, любим ее свет и доброту, принимаем ее солнечную
ласку журчащей воды, пурпурных закатов и восходов. Весь этот любимый нами
мир принадлежит нам. И силой этой любви, мы говорим - "По другому и быть не
может" - и, убежденные в этом, неся знание, любовь к Земле, уходим к
звездам. Мы уверены, что Братья по Разуму поймут нас, ибо они подобны нам,
ибо законы едины дяя всей Вселенной. Нам кажется, что мы знаем все или
почти все. Наши знания укладываются в изящную и до гениальности простую
систему, недостающие элементы легко угадываются. И вдруг появляется человек
и сходу крушит эту красивую удобную систему потому, что его элемент не
умещается в ней, да и не может уместиться, ибо это даже не элемент, а
самостоятельная система. И в этой новой системе все оказывается навыворот.
Перед человечеством вдруг распахивается такая чудовищная бездна еще не
познанного, неизведанного, что и заглянуть-то в нее страшно. Вся история
человеческой цивилизации, по сравнению с этой бездной, - песчинка на фоне
галактики. И в ужасе отшатнувшись назад, мы говорим: "Чушь, этот человек -
сумашедший". Я бы тоже упрятал этого человека в психиатрическую больницу,
если бы... если-бы этим человеком не был я.
Как была страшна и неприемлема для меня Ариана в
