Волкогонов Дмитрий - Триумф И Трагедия, Политический Портрет И В Сталина (Книга 2)
Дмитрий Волкогонов
Триумф и трагедия. Политический портрет И.В.Сталина (книга 2)
За ошибки государственных деятелей
расплачивается нация.
Н. Бердяев
ПОЛИТИЧЕСКИЙ ПОРТРЕТ И. В. СТАЛИНА .
Книга вторая
Волкогонов Д. А., 1989 г. Книгу первую см. в "Роман-газете" No 19-20 за
1990 г.
КАТАСТРОФИЧЕСКОЕ НАЧАЛО
Сталин с трудом постигал смысл слов Жукова, который продолжал
тревожно-удивленно бросать в телефонную трубку:
- Товарищ Сталин, Вы меня слышите? Вы меня поняли, товарищ Сталин?
Алло, товарищ Сталин...
Наконец человек, на плечи которого навалилась такая фантастическая
тяжесть, ответил глухим голосом:
- Приезжайте с Тимошенко в Кремль. Скажите Поскребышеву, чтобы вызвал
всех членов Политбюро...
Положив трубку, Сталин с минуту постоял около стола, невидящими от
потрясения глазами скользнул по циферблату старинных часов, стоявших в углу
комнаты: меньшая стрелка едва переползла временной рубеж у цифры четыре.
Вчера Политбюро своей нерешительной Директивой No 1 дало как бы робкий
сигнал тревоги Военным советам ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, К.ОВО, ОдВО, подчеркнув
при этом: "Задача наших войск - не поддаваться ни на какие провокационные
действия..." На запоздалый, едва "читаемый" сигнал войска не успели ответить
активными действиями. Сталин подсознательно понимал, что произошло: началось
нечто страшное, огромное и трагическое в судьбе страны, народа и, конечно,
его, первого человека в этом гигантском государстве. Но даже он, хорошо
знавший, какие колоссальные военные силы стояли лицом к лицу на границе, не
представлял, сколь катастрофическим будет начало войны. Зная многие
технические, оперативные, организационные слабости Красной Армии, он даже
мысленно не мог допустить, что, скажем, через шесть дней после начала войны
падет Минск и танковые клинья немцев будут с треском распарывать все новые и
новые безуспешно создаваемые рубежи обороны... Автоматически застегивая
пуговицы на френче, известном миллионам советских людей по бесчисленным
фотографиям и портретам, Сталин не мог слышать далекой канонады десятков
тысяч немецких орудий, обрушивших прицельный огонь по позициям советских
войск, пограничным заставам, долговременным укреплениям. В те минуты, когда
он садился в машину, в Бресте, Бобруйске, Вильнюсе, Вентспилсе, Гродно,
Кобрине, Киеве, Минске, Житомире, Слониме, Севастополе, десятках других
городов рвались немецкие бомбы, оповещая о приходе молоха войны. Машина
Сталина в сопровождении двух автомобилей охраны мчалась по пустынным улицам
Москвы к Кремлю, а в это время тысячи немецких танков уже кромсали своими
гусеницами земную твердь Отечества. Тот, кому довелось когда-нибудь видеть
таежный пожар, знает, сколь стремительно гонит ветер огненный вал по лесным
массивам... Пожар нашествия растекался смертельной огненной лавиной, пожирая
тысячи городов и сел, миллионы человеческих судеб.
Как мог Гитлер решиться вести войну на два фронта? Он что, настоящий
безумец? Сталин никак не хотел понять, что Гитлер, захватив Париж,
фактически ликвидировал один фронт и надеялся, что русская, восточная,
кампания тоже будет молниеносной. Мысль Сталина искала спасительную зацепку:
а может быть, военные просто паникуют перед лицом крупномасштабной
провокации? Тот же Павлов еще два или три дня назад прислал телеграмму
(кажется, уже не первую) с просьбой "разрешить занять полевые укрепления
вдоль госграницы". Он приказал Тимошенко ответить командующему ЗапОВО
отказом, так как выдвижение войск может спровоцировать немце
