Володин Мирон - Роза Любви
РОЗА ЛЮБВИ
Мирон ВОЛОДИН
ГЛАВА 1
Зной наконец отпустил землю, и она отдыхала, обласканная порывами ставшего ощутимым легкого морского бриза. В сгустившихся красках предвечерья она была желанной, как красивая женщина. Безоблачное небо из ослепительного стало лазурным, будто на акварели, подножие гор окутывала яркая зелень лесов, в ложбинах царил таинственный полумрак, а вершины сияли в своей серо-голубой чистоте.
Троллейбусная линия протяженностью в добрые сто километров тянется от Ялты до Симферополя. После Алушты она оставила побережье и повернула к Ангарскому перевалу. Кружась и петляя, шоссе неотступно взбиралось вверх по склону Крымской гряды.
Померкшее солнце выглядывало из ложбины гор, провожая убегающий троллейбус. Косые лучи наполняли занавески золотистым светом. Там, где занавесок не было, они пронизывали насквозь салон и терялись за окнами с противоположной стороны.
В троллейбусе не оставалось ни одного свободного места, главным образом из-за курортников, у которых заканчивались отпуска. Проход до отказа был забит вещами.
Никто не разговаривал, люди устали от разговоров и перенесенной жары, половина их дремала, убаюканная мерным покачиванием. Напряженно гудел двигатель, преодолевая длинный и утомительный подъем.
Вскоре крутизна медленно, но все же пошла на убыль - это означало, что перевал совсем близко. Наконец мотор облегченно вздохнул, и троллейбус веселее покатил по горизонтали, а затем - вниз.
Солнце спустя какое-то время исчезло за горной стеной, а они все глубже опускались в долину, быть может, слишком стремительно погружаясь в объятия приближающейся ночи, так, если бы вдруг перешагнули на два часа вперед. Резко потянуло холодком. Вокруг стали задвигать форточки.
Впереди неожиданно пронесся шумок: кто-то из пассажиров почувствовал себя плохо.
Несколько человек одновременно сорвались со своих мест и кинулись на помощь девушке, потерявшей сознание на коленях у насмерть перепуганной старушки.
- Я врач, - громко предупредил мужчина в летах, но спортивного сложения, переступая через чемоданы, завалившие проход, - пропустите меня!
Те, кто был впереди, уважительно потеснились, уступая ему дорогу. Врач развернул к свету циферблат часов, отсчитывая пульс, затем расстегнул на ее платье верхнюю пуговицу. Мужчины, заглядывавшие через его плечо, деликатно отвернулись.
Через несколько минут он выпрямился, сворачивая стетоскоп; все ждали, что он скажет.
- Девушка выглядит очень ослабленной. Такое впечатление, будто она только что перенесла тяжелую болезнь. Добавить к этому ничего не могу. Но, как бы там ни было, а здесь ей не место.
Ее нужно вынести на свежий воздух.
Раздались громкие требования остановить троллейбус. Водителю пришлось подчиниться.
Девушку вынесли на обочину: руки и ноги беспомощно свисали, босоножки болтались на ее худеньких ногах. Большинство пассажиров высыпало из троллейбуса.
- У меня с собой нитроглицерин, - предложила пожилая дама.
Врач остановил ее жестом.
- Ей ничего не нужно, кроме покоя и свежего воздуха. Большего мы сделать для нее не сможем... в этих условиях, - добавил он, показывая на горы.
Прямо у них над головами тихо шумел сосновый лес, уходивший вверх по склону горы, с вплетенными в него кустарниковыми зарослями. По левую сторону за полосатыми ограничительными столбами начинался крутой обрыв, спускающийся до следующего шоссейного витка, по правую торчал уж и вовсе отвесный, хотя и невысокий, утес. Будто щупальцы плотоядного существа, выбивались из каменистой почвы корни дерева, раст
