Воронин Андрей & Марина - Бык В Загоне
БЫК В ЗАГОНЕ
Андрей ВОРОНИН
Анонс
В городе готовится криминальная война. А значит, пришла нужда в профессионале, прошедшем адову школу "горячих точек", способном сделать дело, непосильное никому.
В том, кто известен под кличкой Писарь. Он должен совершить одно-единственное убийство - чтобы не допустить убийств многих. На него рассчитывают "заказчики", но он сможет рассчитывать только на себя.
А все еще только начинается...
"Ты не вор в законе, а бык в загоне".
Пролог
...Холодное зимнее солнце, показавшееся из-за ржавой скалы, слепило, рельефно высвечивая силуэт вышки с охранником, и зек Сергей Никитин невольно прищурился. Вот уже пять минут он, не чувствуя окоченевших пальцев ног, переминался в строю таких же заключенных, как и сам, утаптывая грязный ноздреватый снег.
Руки его тоже задубели окончательно: наверное, коли их сейчас иголкой - боли не почувствуешь. А поднять, чтобы согреть дыханием, нельзя, и причина тому более чем уважительная: не положено.
Вчера вечером стало известно, что на зону прибывает новый начальник отряда, старший лейтенант Смирнов. А новая метла, как известно, метет по-новому. "Зоновский телеграф" передал: на прежнем месте службы, под Соликамском, где Смирнов также был начальником отряда, произошло следующее: старлей, то ли по дурости, то ли желая выслужиться перед начальством, методично насаждал Устав, самым расхожим обещанием у него было: "Я вам устрою "Белый лебедь" . За малейшее неповиновение провинившийся отправлялся в ШИЗО (штрафной изолятор); некоторых из "авторитетов"
Смирнов месяцами держал без выхода в зону, накручивая все новые и новые сутки за малейшую провинность. Кончилось тем, что в зоне начался стихийный бунт, тот самый русский бунт, после чего она была расформирована, и лететь бы старлею турманом со своей должности, если бы не дядя, носивший полковничьи погоны и служивший в Главном управлении исправительных учреждений в Москве.
Не было никаких сомнений, что и тут под Свердловском, зеков ожидает та же участь, что и недавних подопечных старлея на его старом месте службы.
Никитин, с трудом подавив безотчетный вздох, скосил глаза вправо: все тот же пейзаж, та же картина: побуревшие от дождей и снегов вышки, приземистые строения жилых бараков, почерневшая от копоти труба котельной, уходящая прямо в ртутное белесое небо. А за зоной, где начинается желанная воля - чистый, девственный снег, синеватые в рассветном солнце сосенки, и все это разделяют параллельные ряды колючей проволоки...
Новый начальник отряда был невысоким, с брюшком, которое не могла скрыть даже шинель.
Почему-то считается, что такие люди обычно склонны к добродушию, и Никитин, внимательно разглядывая нового начальника, подумал, что чаще всего внешность бывает обманчивой.
- Гражданин начальник, отряд построен для развода на работу, - оторвал его от невеселых дум откровенно заискивающий голос старшины отряда.
Заскрипел снег под хромовыми сапогами старлея, который медленно шел вдоль чернеющего бушлатами строя.
Миновав трех или четырех человек, он остановился перед известным в отряде под кличкой Манька Матвеем Филимоновым, осужденным за изнасилование малолетки: статья, за которую "опускают" или "петушат", ибо насильников справедливо не любят.
- Ты! - толстый, как сосиска, палец старлея уперся в бушлат пидара.
- Осужденный Филимонов, статья сто семнадцатая, часть третья, семь лет, - заученной скороговоркой произнес "петух".
Смирнов понимающе улыбнулся.
- Жалобы есть?
Манька глупо заморгал длинными коровьими ресницами.
-
