Вотрин Валерий - Дукат
Валерий Вотрин
ДУКАТ
рассказ
Жил некогда во Флоренции, граде в те времена заблудшем и развратном, один
знатный и богатый человек по имени Джан Баттиста Ручеллаи. Нравом был он
горд и своеволен и тем прославился еще смолоду, ибо всяк вокруг знал, что
любит означенный мессер Джан Баттиста все делать по своему собственному
произволу. Еще в младые годы взялся он за изучение трудов греческих
философов и немало в том преуспел, подпав к этому времени под богомерзкое
их влияние и так-то отринув помощь Бога в избавлении от пагубной сей
ереси. Но сказано: берегитесь, чтобы вам не увлечься заблуждением
беззаконников. А мессер Ручеллаи увлекся им, позабыл про суровость по
отношению к ближним и домочадцам, стал держать ближних своих в
недозволительной вольности и даже жену свою, монну Примаверу из рода
Альбицци, стал выпускать в церковь редко и неохотно. Возомнив себя
последователем платонической философии, начал участвовать указанный мессер
Ручеллаи в заседаниях преступной против Бога и церкви Академии и
развешивать в своем доме мерзкие картины, изображающие голых женщин и
языческих богов. А еще в своем доме держал он великое множество запретных
и недозволенных книг, каковые книги читывал он в одиночестве, еще более
погрязая во грехе. Так-то и служил нечестивец Джан Баттиста диаволу.
Особливо же любил означенный мессер Ручеллаи устраивать преизрядные пиры,
и на те бесовские игрища приходили многие знатные люди, каковые были без
ума от них, ибо не ведали, что лукавому кадят. А отступник Джан Баттиста
только и радовался, ибо один знал, что затевает, и видел, что тащит
христиан на погибель. И гордая душа его волновалась.
На тех же пирах бывали у него разные забавы: то для потехи впускали в
залу зайцев и прочих тварей полевых, и гости били их из луков, то вносился
громадный пирог, а после, как его разрезали, выходили из него красивые
девушки, и гости расхватывали их со смехом и шутками, ибо объявляли в это
время, что сии суть древние языческие богини. Так-то указанный срамник
мессер Джан Баттиста и проводил свои дни в веселии и бездумии, не заботясь
о душе и не помышляя о смирении.
И вот случилось однажды, что закатил мессер Джан Баттиста очередной свой
пир и позвал на него много знатных людей, а меж них и одного весьма
знатного человека, звавшегося Убертино дельи Строцци, каковой мессер
Убертино приходился ровесником мессеру Ручеллаи и даже был в числе его
друзей. И вот, как водится на пиру, выпив без меры, стали они клясться
друг другу в вечной верности и даже заплакали друг у друга на плече. И
мессер Убертино сказал так:
"Друг мой Джан Баттиста, синьор Ручеллаи! Всеми ты почитаем в нашем
городе, а мною в особенности, врагов у тебя нет, а если есть, скажи, я
возьму людей, и мы сделаем с твоими врагами то, что сделал Самсон с
филистимлянами. Одна лишь только вещь смущает меня, а именно твоя гордыня.
Даже перед Господом нашим милосердным не желаешь склонить ты выи".
Засмеялся тут гордец мессер Ручеллаи и молвил так:
"Это не должно смущать тебя, любезный мой друг мессер Убертино, ибо
сие суть не гордыня, а крепость духа. Приходит мне на память ночь перед
одной битвой, когда явилось нам грозное и сулящее беду знамение - лев,
терзающий ягненка. Но и даже тогда не смирился я перед волею небес, как
смирились и убоялись остальные, и наутро повел своих людей в бой. И
выиграли мы тот бой. Так о какой же гордыне ведешь ты речь, когда тут есть
лишь одно - воля и выбор человека, выстоявшего против веления небес?
