Вотрин Валерий - 'гермес' Или Химера
Валерий Вотрин
"ГЕРМЕС", или ХИМЕРА
...вскоре обнаружилось, что за вычетом нескольких разрозненных страниц,
затесавшихся среди прочих бумаг, он сам давным-давно их уничтожил, ибо
принадлежал к редкой породе писателей, понимающих, что не следует сохранять
ничего, кроме совершенного достижения: напечатанной книги; что истинное ее
существование несовместимо с существованием ее фантома - неприбранного
манускрипта, щеголяющего своими несовершенствами, словно мстительное
привидение, что тащит под мышкой собственную голову; и что по этой причине сор
мастерской, какой бы он ни обладал сентиментальной или коммерческой ценностью,
не должен заживаться на этом свете.
В. Набоков
"Подлинная жизнь Себастьяна Найта"
Как и Найт, я страстный противник черновиков. Когда роман закончен и уже
отпечатан набело, и взгляд падает на его рукопись, толстую и неухоженную, -
неподстриженная клумба, фасад дворца в лесах, занозистое и сучковатое полено,
- невозможно мириться с желанием взять это, полить горючим составом и весело
смотреть, как огонь пляшет жигу на обломках твоих фраз. Кто сказал, что
рукописи не горят? Они горят и сгорают!
Это к вопросу о черновиках. Что же до набросков к роману, то здесь иной
случай. Никому не нужны торопливые брызги твоего пера, увековечивающие
косноязыкую сомнительную мудрость, росчерки и непреднамеренные ошибки,
которыми пестрит черновик. Он не дает проследить ход мысли, а, напротив,
туманит и путает, вводя в заблуждение пытливого исследователя. По наброскам
же, только с их помощью, проникают в глубины сознания пишущего, кои - потемки,
озаряя слепые закоулки прямыми лучами читательского прожектора. Жалкие
мыслишки превращаются в постулаты, а дотоле ненужная,
зачеркнутая-перечеркнутая фраза, силами технического прогресса освобожденная
от шелухи черных чернил, становится великой истиной. Смешно! Белый дым от
горящих рукописей пробивает в атмосфере новую озоновую дыру, но не лучше их
бремя на земле: мне дороже яростное канцерогенное солнце, чем толстый слой
пыли на желтых сморщенных листах библиотечных позабытых полок.
Замысел книги - это всегда откусанные и пережеванные куски от других книг,
слипающиеся в однородный маловаримый ком. Этот ком под воздействием
желудочного сока размышлений размягчается и становится понятнее и яснее, часть
его поступает в кровь, т.е. в наброски (эти наиболее интересны), остальное же
трактом отправляется далее. То, что выходит в конце, и есть готовое
произведение.
Наброски, представлявшие собой пять неряшливых, измятых листов, на которых
прыгающими символами пиктографии были запечатлены откровения моего шаткого
рассудка, я приведу здесь полностью, лишив их только пут перечеркиваний и
нелепых ошибок. Они и есть настоящий роман, чья разорванная ткань объяснима и
доказательна. Роман вне романа, заключенный в ограду двойных стен этого эссе,
он очень хорошо защищен, ничему не обязан и ничего не разъясняет.
Герр Магнус Мес (герр Мес). Ференц Нуарре.
Вихрящиеся Миры, обиталище богов, некий туманный и недоступный эмпирей.
С распространением человека по всей Вселенной культы богов как божеств
Места утратили свое значение. Многие боги, разочаровавшись, ушли в хаос, за
стены космоса. Остальные, очень немногие, приняв человеческий облик, живут
среди людей. В среде оставшихся велика роль Гермеса, посланника и вестника
богов, сопроводителя в царство мертвых. Но, поскольку богов нет, на Землю
претендуют иные боги, боги нечеловеческих народов, страшные Безглазые Боги
Г
