Вотрин Валерий - Гермес
Валерий Вотрин.
Гермес
АЛЬФА
Свирепое послеполуденное солнце нещадно калило белый, тронутый черными
нитями трещин камень высокой полуразрушенной ротонды, вздымавшей свой
округлый купол к сочно-голубым небесам. Вокруг на многие мили простиралось
белое каменное плато, только далеко впереди виднелись серые горы с
клубящимися над ними пухлыми громадами облаков. Там посверкивали молнии,
косо темнели струи дождя, бьющего по крутым уступам, доносилось слабое
громыханье, - над горами бушевала непогода. Здесь же - лишь жаркое солнце,
пустые развалины да белая слепящая тишь огромного плато, уходящего вдаль.
Ротонда казалась издалека миниатюрным, ладным грибком, так уместно было
ее пребывание здесь, в этой каменной пустыне, - словно камень вдруг дал
всходы, один-единственный всход, росток, и этим ростком оказалась ротонда.
Внутри нее было пусто.
Внутри нее было пусто, но вдруг там появился человек. Оглядевшись по
сторонам, он посмотрел на мохнатый желтый цветок солнца и смачно чихнул. Он
был неопределенного возраста, полный, лысоватый и немного сутулился. У него
был крупный, бананом, нос, черные навыкате арамейские глаза, тонкие красные
губы и очень массивный, плохо выбритый подбородок. В правой руке он сжимал
тонкую золотистую трость, на которую имел привычку опираться. Чаще всего
человек именовался Магнус Мес, но у него были и другие имена. Их было
столько, что даже он сам не помнил, сколько всего их у него. Но горе вам,
многие имена носящие, а имени истинного не знающие! Ибо вот, придет и тот
день, когда пропадут имена ваши, и останется одно имя, которое - забвение. А
вы не пропадете ли? Что в том, если знают мириады личин твоих, а души
распознать не могут? Как узнать душу, если нет ее, а есть кал смердящий? Как
возобновить ее, а нет души? Где взять силы, ибо всякая сила - от Бога, а не
даст Он силу тебе, и надежду не даст Господь тебе, и не даст Господь тебе
веру? Как проживешь? Ибо вот, есть в тебе лишь богопротивление!
Он вышел из ротонды и по стершимся ступеням спустился вниз, на теплый
камень плато. Здесь он немного постоял, потом быстро пошел по направлению к
горам, негромко постукивая своей тростью. Разумеется, он был рад снова
очутиться в этом месте, но сейчас все мысли его были только о еде: он сильно
проголодался.
Пройдя пешком несколько миль, так что горы впереди стали заметно ближе,
он вдруг резко остановился, словно споткнувшись, и пробормотал:
- Пожалуй, здесь сойдет, - прищелкнул пальцами, как-то замысловато,
кренделевидно покрутил рукой в воздухе, шепнул слова языка, очень давно
никем не слышанного, и перед ним на ровной поверхности возник Стол. Мес
радостно потер руки и быстро уселся за него. На Столе появился резной
серебряный поднос, полный разной снеди. Здесь были жареная утка, темная
миска со свежей аппетитной зеленью, белые соленые грибы, кувшин вина и
вареная рыба.
Он приступил было к трапезе, но в это время взгляд его наткнулся на
рыбу. Результат был устрашающим: глаза его сузились, вены на лбу налились
краснотой, правая рука сжалась в кулак, и он завопил, и голос его разнесся
по всему плато вплоть до откликнувшихся эхом сводов ротонды, и Стол с
подносом затрясся, и рыба грянулась оземь:
- Рыба! Рыба! Еще в прошлый раз, негодяй, я говорил, чтобы здесь не
было и духа рыбного, а ты снова ставишь ее передо мной! Ведь я ненавижу
рыбу, я терпеть ее не могу во всех ее обличьях, будь то жареная, вареная,
пареная, соленая, сушеная рыба или даже ее изображенье!
Рыба исчезла. Ме
