Вотрин Валерий - Красные Башни Содома
Валерий Вотрин
КРАСНЫЕ БАШНИ СОДОМА
Посреди ночи Господь воззвал по имени к Шемаие, сыну Михи, и тот
пробудился. Недоуменно оглядываясь, сел он в своей постели и прислушался, и
смотрел долго на свою спящую жену, думая, что это она шутит над ним, ее мужем.
Но, подумав, решил он, что непохоже это на нее, не станет она дожидаться
середины ночи, чтобы подшучивать над ним, мужем ее. Оставался только Господь.
Ибо хоть никогда и не говорил Господь к самому Шемаие, знал Шемаия, как часто
говорил Господь к избранникам Своим, пророкам и судьям, чтобы обратить пути
народа Своего. Поэтому лег Шемаия и стал ждать, глядя, как постепенно сереет в
окне край неба. В этот предрассветный час в городе уже началось движение,
торговцы торопились занять место на рынке, и слышно было, как сердито кричат
их верблюды. Вот уже и торговцы прошли, и рассвело совсем, а Господь все не
говорил к Шемаие. И задремал он, и успел увидать какой-то сон, как вдруг голос
громко позвал его: Шемаия, сын Михи! Он тут же проснулся, прокашлялся и тихо,
чтобы не разбудить жену, сказал: говори, ибо слышит раб Твой. Голос продолжал,
в нем слышалось удовлетворение тем, что Шемаия знает, что отвечать: наутро
пойдешь и сядешь у ворот. И пойдут мимо двое, и встретишь их, и приведешь в
свой дом, хотя бы сопротивлялись они и отказывались. И там накормишь их, и
дашь им воды, и положишь у себя. На этом голос умолк, и Шемаия только напрасно
ждал продолжения. Когда же понял он, что продолжения не будет, то торопливо
проговорил: так, Господи, сделаю, как Ты сказал. Можно было этого и не
говорить, но Шемаия знал, что нужно придерживаться формы. Проснулась жена,
увидела, что он бодрствует, сказала: ты чего не спишь, Шемаия? Но он не
ответил ей, весь полный недавним переживанием, встал, пошел на двор ополоснуть
лицо и тут, во дворе, тихонько и изумленно посмеялся. Вот, и к нему говорил
Господь, к самому ничтожному из рабов Своих. И хоть пророком Своим не сделал,
не послал изрекать грозное на города и языки, а дал всего только поручение
встретить каких-то двоих... И тут осенило Шемаию, и понял он, что сии двое
суть Ангелы Господни, и идут они истребить это место за грехи его. И сел
Шемаия. Жена вошла, спросила: ты чего сидишь тут, Шемаия? Иди, кушанье
поспело. И шел Шемаия, и ел, и был весьма задумчив.
Ему отчасти льстило то, что Господь полагает его праведником. И впрямь,
почему бы ему не называться так? Заповеди Господни он чтит, чтит и Господа
Бога своего. Живет в скромности, и семью свою держит в послушании, хотя
дочери, эти вертихвостки... А главное, не участвует в постыдных сборищах
жителей города, людей сугубо развратных, а когда приглашают на них, не идет,
ежедневно страдая и мучаясь в душе при взгляде на дела их беззаконные и
неистово развратные. И вот до чего дошло: Господь вознамерился покарать город,
ибо вопль о жителях его к Нему, несомненно, велик.
А сколько раз он сам, распалившись в душе, присоединял свой голос к этому
воплю, думал Шемаия, идя к воротам. Сколько раз взывал: доколе, Господи,
будешь терпеть бесстыдство сие. Сколько раз унывал в душе, видя свое
одиночество в круге беззаконников. Знакомыми улицами проходя через город, он
другими глазами взирал на него. Ему где-то было досадно, что Господь не
возложил на него удел пророка. А хорошо было бы сейчас встать на площади, и
повысить голос свой на всю площадь, и крикнуть: теперь ты будешь разрушен,
город, и близки дни разрушения твоего! Крикнуть: отныне и вовеки будет
истреблено ме
