Всеволжский Игорь - Судьба Прозорливца
ИГОРЬ ВСЕВОЛОЖСКИЙ
СУДЬБА ПРОЗОРЛИВЦА
Фантастическая повесть
СОДЕРЖАНИЕ
Глава I. О том, как все началось
Глава II. Убеждаюсь в том, что читаю мысли
Глава III. Моя звезда восходит высоко и падает вниз
Глава IV. Ухожу в море
Глава V. Ловлю "вервольфа"
Глава VI. Становлюсь знаменитым
Глава VII. Сэйни
Глава VIII. Проваливаю кандидата в президенты Бататы
Глава IX. Со мною жестоко расплачиваются
Глава X. Бежать! Бежать!
Глава XI. Задержан
Глава XII. Я вступаю в высокопоставленное бататское общество
Глава XIII. Предстоит сенсационный процесс
Глава XIV. Я - узник, хотя и свободен
Глава XV. Все рушится
Глава XVI. Последняя запись
"Стражник, подкупленный моими друзьями за тысячу лавров,
вынесет эти записки из тюрьмы в Цезарвилле. Я надеюсь, что
они будут опубликованы за пределами демократической и сво-
бодной Бататы. Президент Агамемнон Скарпия отказал мне в по-
миловании и то, что может предпринять министр внутренних дел
после появления записок в свет - теперь не может иметь для
меня большого значения".
Фрей Горн.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
О ТОМ, КАК ВСЕ НАЧАЛОСЬ
Началось это вскоре после Великой Войны, через два года
после того, как "купец", на котором я в то время служил мат-
росом, под флагом Бататы перевозивший грузы Объединенных На-
ций, был захвачен японцами, а экипаж его заключен под стра-
жу.
Однажды тюрьма, в которой мы содержались, очутилась под
бомбежкой. Каким-то чудом уцелел я один. С той поры меня не
переставали мучить головные боли. Иногда боль становилась
настолько невыносимой, что ни ментолофицин, ни еще более ра-
дикальный антимигрин не приносили мне облегчения.
Возвращаясь на родину, я, увидев с палубы корабля золотую
береговую полосу Бататы, увенчанную кружевной зеленью пальм
и гордых эвкалиптов, вздохнул полной грудью и в нетерпении
ждал, когда наш тяжелый и неуклюжий транспорт пришвартуется
к бетонной стенке причала.
Ступив на родную землю в порту Трех Фрегатов, я, даже не
зайдя в любимую матросами "Сумбарину", устремился к поезду
электрической железной дороги, через час доставившему меня в
Цезарвилль.
Как забилось мое сердце, когда я вновь увидел знакомые,
разлинованные, словно школьная тетрадь, улицы, скопления
громадных домов, вереницы машин самых фантастических марок и
расцветок, огромные, словно Ноевы ковчеги автобусы, церкви,
похожие на театры, и театры, похожие на церкви, портрет пре-
зидента Герта Гессарта на рекламах самых лучших и самых ги-
гиенических помочей в мире и бешеную гонку световых букв,
обещающих наслаждение тому, кто выпьет ананасовый сок "Нек-
тар Гро Фриша", попробует грейпфрут "Первенец Пума" или на-
сытится кокосовым напитком "Голиаф Вруйса".
Можно было сойти с ума от великолепных витрин, рестора-
нов, кафе, вынесших свои столики прямо на Бульвар Магнолий,
от знаменитого джаза Стрэйка, гремевшего через рупоры на
всех перекрестках модную песенку: "Как скучно,ребята, мне
жить без войны..."
Все манило, звало, тащило за рукав - дневные кинематогра-
фы и ночные бары, игорные клубы, которые официально запреще-
ны, но о существовании которых знает весь Цезарвилль, уни-
вермаг Корта, в котором можно было за полчаса одеться с ног
до головы.
Но я был только матрос, после двухлетнего отсутствия
возвратившийся на родину, матрос без корабля и без службы, с
минимальной суммой лавров в кармане, достаточно потрепанный
внешне и еще более истрепанный внутренне - войной и бомбеж-
ками. У меня лишь одна цель в этот солнечный шумный день, и
я стремился к этой
