Вульф Шломо - Водолазия
Шломо Вульф
Водолазия
* 1. *
1.
"Тень метнется от палатки\ кто-то вскрикнет в тишине\ и душа уходит в
пятки\ на проклятой целине..." - пелось в песне моей комсомольской
молодости. В конце концов, кто-то же создавал все, на чем только и стояла
великая держава для безбедного существования всяких феликсов, их эллочек и
прочей швали из твоего романа "Убежище". И не им приклеивать мне ярлык чуть
ли не фашиста какого-то. Мой отец, старший сержант Святослав Водолазов
погиб, между прочим, на куполе рейхстага - последняя с нашей стороны жертва
штурма Берлина.
- Я ничего не сочинял, Дима. Таня написала свои воспоминания, я их
оформил для печати. Феликс обиделся и написал свои. Я и их добавил. Тут Элла
взорвалась - оклеветали!... Теперь вот ты. Расскажи, я добавлю твою версию.
Так что там было на целине с чеченами? Танины выдумки?
- Я их действительно загасил, но не от моей звериной сущности и
фашистского нрава, а в ответ на их горячий нам привет в кустанайской степи.
Не я их выселял сюда с Северного Кавказа, но и не им объявлять эти черные
земли новой Чечней. Мы жили в своей стране, по своим законам, а они
вообразили, что могут везде наводить свои порядки вместо советской власти.
Но раз уж мы приехали на целину по воле народа, то с чего бы смирились с
тем, что нас будут тут безнаказанно резать ни за что? Нашли, наконец,
волчилы позорные, на кого кинжалы точить! Десять лет прожили здесь после
ссылки без поножовщины. Ведь своего убьешь - попадешь под неписанный закон о
кровной мести, всю семью обиженный клан изведет. Вот и чахло первое в их
славной национальной истории поколенье без свежей крови. А тут мы, как
подарок их бандитской судьбы! Хулиганье, конечно, несусветное, у некоторых
на родине учет в милиции. Трудные подростки, но не наследственные же
разбойники! К тому же поселились мы не за частоколом или за крепостной
стеной с которой Максим Максимыч выглядывал из-под ладони дозор лихого
всадника и серцееда Жоры Печорина, а в продуваемых ветром палатках. С
пугливыми городскими девочками-поварихами. С тракторами вместо танков. Да
еще с дурными руководителями, имевшими дилетантские инструкции от главного
волюнтариста.
Климат был премерзкий - жара и суховей днем, чуть не мороз и роса
ночью. Жрач-ку привозили от случая к случаю и то густо, то пусто. Земля -
пыль да колючки. Тут сроду ничего путного не росло. Целина, одним словом. С
которой мы дали слово собрать "казахстанский миллиард" пудов зерна, ежели
кто еще помнит, что это за пуд такой. Я лично уже нет. С этого-то лунного
пейзажа!
С чечней впридачу!
Мы еще не все из грузовиков спрыгнули, а ихние сопляки уже носятся
вокруг на местных низкорослых конях, орут что-то и нагло лыбятся из-под
мохнатых шапок. Сами нарываются на неприятности, проезжая по нашим рюкзакам
и чемоданам. Я, в принципе, человек славянский, спокойный, но, как любой
русский, до поры до времени. Когда один абрек, я сам видел, своим стременем
Маринку нарочно с ног сбил, я его догнал, взял за жопу и зашвырнул на
соседнего всадника. Мой удер-жался в седле сменщика, зато тот еба... ладно,
ладно, договорились! долбанулся об эту... ладно, в общем, каменную землю
своей коричневой рожей так, что его с воплями унесли к чеченскому селу.
"Ты!! Ты - покойник! - заорал мне взрослый бандюга, наезжая крупом своей
лошади. - Тебе до утра не дожить!" Я посто-ронился, пропустил его мимо себя,
а кобылу схватил за хвост, намотал мошну на кулак и так рванул, что она
прямо на... ладно, я привыкну, ч
